На красном дворе

- Не пей, старик, - громко сказал он, желая обратить на себя внимание князя, - в Белгород не попадешь...

- На Оболони застрянешь, - прибавил кто-то.

- Половцы схватят тебя...

Варяжко нетерпеливо разглаживал бороду и кусал усы.

- Половцы хитры, - отозвался он, помолчав. - Они знают, когда можно нападать на город... Когда в Киеве такая дружина, как вы, то они каждый день поят своих коней в Лыбеди, а вот теперь, когда в городе дружины ляшские, пусть попробуют... Небось и носа не покажут.

Вся эта перепалка очень не нравилась Изяславу, но он молчал, продолжая беседовать с королем.

Между тем Чудин старался выслужиться перед князем.

- Полно болтать, старик! - обратился он к Варяжко. - Ведь прежде у нас не было ляшского короля, а мы сражались, однако, и с Всеславом и с половцами...

- Сражались, но были биты...

Пир принимал неприятный характер для Изяслава; да и положение короля становилось двусмысленным. Приходилось заминать обострившийся разговор.

- Не меня боятся ваши враги, господин посадник, - сказал король. - У меня и со своими немало хлопот...

Затем он наклонился и по-приятельски взял Изяслава за бороду.

- Не меня, - продолжал он, - а вот кого вам надо бояться, этой умной головы!..

Изяслав усмехнулся, поняв мысль Болеслава.

- Милостивый король, - спокойно возразил Варяжко, - мы не бояться хотим нашего князя, а любить, поэтому хотим, чтобы и он нас любил.

Изяслав, пользуясь лучшим настроением присутствовавших, вызванным словами короля, со своей стороны постарался сгладить неприятное впечатление.

- Иногда и наказать не мешает, - сказал он. - Тяжело бывает наказывать, а все-таки надо. Ты знаешь, Варяжко, что и отец мой наказывал дружинников, когда они не слушались его, а народ любил его. Когда дружина провинилась, он пригласил ее на пир и задал пир кровавый... а когда до него дошла весть о злодеяниях Святополка, он пожалел о содеянном: "Жаль, что вчера я велел перебить мою дружину, теперь она как раз пригодилась бы мне".

Молодые дружинники, льстя князю, дружно закричали:

- Ты прав, князь! Кто заслужил, того следует наказать...

Старики молчали. Слова Изяслава звучали угрозою для них.

- А вас, киевляне, я позвал не на отцовский пир, - продолжал князь, помолчав. - С вами я хочу жить весело, в дружбе и любви.

Он кивком подозвал отрока, исполнявшего обязанности виночерпия, и шепнул ему что-то на ухо, чего среди общего шума не было слышно. Отрок наполнил чашу греческим вином и, поклонившись белгородскому посаднику, подал ему.

- Князь посылает вашей милости, - проговорил он.

Это было доказательством милости и прощения.

Варяжко встал, принял чашу и, повернувшись в ту сторону, где сидел князь, произнес с поклоном:

- Если ты желаешь жить с нами в дружбе, то пусть тебе, милостивый княже, дружба будет наградою.

И он выпил чашу до дна.

Подле Варяжко сидел хмурый Вышата, он прислушивался к препирательству соседа с князем и молчал, а когда спор утих, обратился к нему:

- Ты уж чересчур лаешься с князем.

- Не по головке же гладить его?.. Не за что...

- Правда, что своих гладить не за что, но не стоит гладить и пришлецов... разве за то только, чтобы еще гордыни прибавилось.

Не понравились эти слова Варяжко:

- А тебя какая змея ужалила? Давно ли ты порицал князя, а теперь хвалить вздумал... Разве у тебя не было глаз и ушей, разве ты не видал и не слыхал, что он проделывал с нами?

Вышата не знал, что ответить.

- Надоедаешь ему и дразнишь... - наконец произнес он, - точно нарочно, что ли, злишь?..

- Я правду говорю, а больше ничего!

- Зла не исправишь злом, надо поискать чего-нибудь лучшего.

При этом Вышата засмеялся принужденным глухим смехом.

- И плакать не каждый сумеет! - прибавил он. - Вот Люда скоро утешилась.

- Зависть в тебе кипит, - обрезал его Варяжко. - У тебя Люда на уме, а у меня родная земля да народ!

Застольная беседа сделалась веселее, хотя разговор Вышаты с Варяжко не остался без внимания со стороны Чудина. Между тем князь, чтобы окончательно сгладить неприятное впечатление от перепалки, велел позвать плясунов и музыкантов. Они вошли в сопровождении шутов и скоморохов. Вся толпа потешников подошла к князю и низко поклонилась; один из них выступил вперед.

- Позволь, милостивый князь, потешить тебя и гостей.

Изяслав кивнул.

Так как пир подходил к концу, князь и король встали из-за стола и подошли к окнам, выходившим на рундук, где толпились музыканты. Рундук этот представлял собой род громадного балкона с навесом, где князья нередко задавали пиры своей дружине.

Прежде всего два силача попробовали свои силы. На одном из них торчал высокий колпак из темной материи, острый конец его свисал набок. На силаче была тонкая рубашка с полосками, короткая, выше колен. Она была выпущена поверх портов и подпоясана узеньким пояском. На ногах были кожаные лапти, подвязанные ремешками почти до колен. Рубашка у шеи и воротника была вышита цветным стеклярусом. Противник его был в лисьей шапке, а в остальном ничем не отличался от своего собрата, только стеклярусная вышивка на рубашке была другого цвета и другого рисунка.

Противники стали друг против друга и принялись острословить.