На крейсерах «Смоленск» и «Олег»

В тот же день мы вступили в сферу Игольного течения, благодаря которому могли, при той же экономии топлива, подвигаться несколько быстрее. 6 августа, находясь милях в десяти к югу от мыса Francis, около 10 ч утра с крейсера был замечен дым парохода, по-видимому, направляющегося на восток. К сожалению, пароход был под самым берегом, где остановить его не было возможности; приблизиться к нему было бы также рискованно, так как он, поняв наши намерения, укрылся бы в Port Elisabeth и мы, не сделав ничего, были бы узнаны и открыты. Однако в 5 ч вечера обнаружилось совершено ясно, что пароход наш не зайдет в Algoa bay, и поэтому мы принялись его догонять. Тем временем стало темно. Сначала мы довольно ясно видели огонь впереди идущего парохода, но потом он вдруг исчез, и когда рассвело, горизонт был чист, и нам не оставалось ничего больше, как снова повернуть на West.

В следующую ночь мы опять гнались за пароходом, замеченным с вечера. Было холодно, свежо, моросил дождь. Пароход, заметив за собой погоню, напрягал все усилия, чтобы уйти, но мы, следуя за ним по пятам всю ночь, наутро его остановили. Это был англичанин «Comedian» (Liverpool). Отправлять сегодня людей для осмотра парохода было делом рискованным: катер, отвалив от крейсера, временами совершенно пропадал за гребнем волны; огромные валы иногда скрывали от нас и пароход, отстоявший от «Смоленска» не далее как на милю, и когда катер подошел наконец к его борту, оказалось, что не только вылезти на пароход, но даже пристать к его борту нет никакой возможности. С «Comedian», однако, удалось бросить в катер документы, которые тут же были осмотрены и оказались в полной исправности: «Comedian» шел в Натал с западного берега Африки с грузом кофе, а потому не представлял для нас интереса; получив с парохода газеты от 24-го и 25-го числа нового стиля, катер благополучно возвратился к крейсеру, и мы снова легли на West. Из газет мы узнали, что все наши призы возвращены владельцам в Порт-Саиде или Суэце¹⁰, – одна «Малакка» только дошла до Алжира, но и ее здесь постигла та же участь¹¹; на действия наших крейсеров, по почину Англии, Европа смотрела как на разбой, и правительство наше на грозные запросы Англии ответило, что не знает, где мы находимся, а потому не может со своей стороны сделать что-либо, чтобы заставить нас вернуться на родину. Иными словами, правительство от нас отказывалось, безмолвно предоставляя всеведущей владычице морей нас отыскать и водворить восвояси.

10 августа, заметив на юге дым, выходивший как будто из двух труб, направились на него. К сожалению, уже смеркалось, и мы поэтому скоро потеряли из виду ожидаемый пароход. Затем, все дни до 15-го, стояли штормовые погоды; крейсер ходил взад и вперед, но никто нам не встречался. 15-го решено было возвращаться на север. Запасы угля у нас приходили к концу, а надо было еще сделать более 2000 миль до Menay bay, места нашего rendez-vous с «Гользацией», – найдем ли мы еще нашего угольщика? Итак, в 8 ч утра 15 августа мы легли на вход в Мозамбикский пролив и дали средний ход. Наше крейсерство у южного берега Африки, длившееся 12 суток, окончилось; самая южная точка, до которой мы при этом спускались, была 34° 31'.

Действия крейсера за эти 12 суток были очень неудачны: пароходы, которых мы видели достаточно, проходили мимо нас под самым берегом, где противное для них течение было наиболее слабым, а вследствие своей близости к берегу, они делались для нас неуловимыми и мы лишь издали, соблюдая большую осторожность, могли следить за ними, часто не имея возможности предпринять что-либо для их остановки. Большие пароходы, сильным машинам которых нипочем противное течение, шли в открытом океане, но попадались реже, – да и в противном случае крейсерство наше не могло бы оказаться здесь плодотворнее из-за свежей погоды, которая почти не прекращалась: из 12 дней крейсерства, едва ли три дня были тихими и ясными, – в остальные было очень свежо, с туманом или дождем, и громадная зыбь отнимала всякую возможность осмотра парохода, как бы явна ни казалась нелегальность его назначения.

23 августа, около 6 ч утра, когда до Занзибара оставалось миль 30, мы вступили в телеграфное сношение с «Петербургом», а через два часа увидели и его самого у входа в Menay bay; затем мы вместе вошли в бухту, где встали на якорь. С «Петербурга», который все это время находился в этих водах, сообщили, что «Гользация» уже несколько дней как пришла к месту rendezvous, но что в настоящее время пароход отослан в Дар-эс-Салаам, отвезти почту. «Петербург» уже грузился углем – сначала у острова Мафиа, но когда его оттуда выгнал германский станционер, – в безлюдных шхерах вблизи того же острова. Известия о печальной судьбе наших призов и двусмысленности положения нас самих, подтверждались. Решено было завтра утром сняться и пойти в Дар-эс-Салаам, где, может быть, удастся погрузиться с «Гользации» и «Смоленску».