На крючке ярости

— Я бы не сказал, что ты очень сильно счастлив моему маленькому освобождению, — желтые глаза сузились; улыбка обратилась оскалом, — Ан, Ан… Ты никогда не умел лгать и не мог обмануть меня. Ты боишься, что, освободившись, я нарушу клятву не убивать молодого наследника?

Анхель чуть приподнял подбородок. Когда Чеслав начинал обвинять его, когда он начинал вести себя столь вызывающе, в сердце вораса всегда просыпалась голубая кровь, требующая сатисфакции за оскорбленное достоинство, и порою ему было затруднительно сдержать себя.

— А далеко ли те времена, Чес, когда ты говорил, что сам не знаешь, в какой миг можешь нарушить свое слово? — Ан немного повернул голову, взирая на собеседника искоса, — Далеко ли твое обещание ради меня совершить все, что угодно, даже если сам я буду против этого?

— Недалеко, — рыжий с удовольствием кивнул, — Но сло́ва, данного тебе, Ан, я не нарушал и не нарушу никогда. Разве ты забыл, брат? — он чуть сдвинул брови, сверля собеседника пытливым взглядом, — Вместе. До конца. Одни против всех, мы клялись друг другу выстоять против целого мира, клялись, что заставим мир трепетать пред нами, и мы сдержали клятву. И вот теперь, когда я сумел наполовину возвратить себе свободу… — в голосе оборотня зазвучала горечь, и его собеседник не выдержал.

— Я рад за тебя, Чес! — он присел на корточки рядом с названным братом и, широко улыбнувшись, мягко сжал его закованные руки одной своей, — Я счастлив, что ты можешь вновь свободно дышать, что ты сумел обрести столько силы! Но ты все еще пленен… — тонкие аристократические пальцы скорбно скользнул по кандалам на руках, — Ты все еще здесь, в неволе, и моя радость отравлена горечью. Ты сумеешь освободиться полностью?

Чеслав, по-видимому, сполна удовлетворенный словами Анхеля, широко улыбнулся и гордо кивнул. В своих силах оборотень не сомневался, в том, что возвращение их теперь ускорится — тоже, и безмерно хотел сообщить об этом другу.

— Теперь, когда я могу свободно дышать, когда могу шевелить головой, мне не надо будет тратить энергию на сопротивление ошейнику, и силы вернутся скорее, — он глубоко вздохнул и склонил голову влево и вправо, разминая шею, — Еще несколько дней, Ан, два или три — и я смогу обнять тебя, брат! Я вновь смогу встать рядом с тобой, снова ощущу себя живым!.. — рыжий внезапно примолк и сжал губы, — Правда… пока не столь сильным, как прежде. Чтобы покинуть это место, особых усилий не потребуется, но вот чтобы возродить былую силу… — он тряхнул головой и неожиданно тихо застонал, неловко касаясь шеи. За проведенные в заключении годы организм оборотня отвык самостоятельно удерживать ее в нормальном положении, и теперь неожиданная нагрузка заставляла переживать не самые приятные ощущения.

— Не важно… — заметив беспокойство во взгляде друга, а также его протянутую вперед руку, Чес поморщился и упрямо мотнул головой, — Нужно привыкнуть снова быть человеком, а не шавкой на цепи. Я восстановлю силы, Ан, восстановлю их все, и тогда… — он на миг прищурился, — Пойду ва-банк. Пойду на все, абсолютно на все, безо всяких исключений, чтобы достичь нашей цели, а ты… — здесь оборотень на секунду примолк, а затем вдруг проникновенным голосом прибавил, — Не проболтайся юному наследнику о готовящемся сюрпризе. Я бы не хотел испортить эффект.

Анхель помедлил, но все-таки кивнул. Ссориться с другом ему не хотелось и, хотя, соглашаясь на его просьбу, он ощущал себя так, словно предает Анри, поделать ничего не мог.

…В обратный путь ворас отправился в облике паука, снедаемый тревожными мыслями. Чес обретает силу, Чес вот-вот выберется на волю, разрушит замок, может быть, погубит Анри, а он ничего не может сделать! Не может даже предупредить друга — Чес узнает, услышит его ушами, и тогда ссоры не миновать. И, если прошлая, по счастью, не дошла ни до чего серьезного, то эта, вполне вероятно, может закончиться плачевно — на сей раз Ан действительно станет предателем, да еще и лжецом в его глазах.

Что же делать… Он должен как-то предупредить Анри, как-то передать ему все втайне от Чеса… и тогда получится, что предает он того, кого считает братом.

Ан остановился посреди стены коридора и тихо вздохнул. Это какое-то безумие! Он должен предать одного, чтобы спасти другого, но не может предать его, чтобы не спровоцировать ссору, могущую перерасти во вражду!

Как же быть? Что делать, как известить Анри, как защитить его! Если бы он мог скользнуть на плечо парню не заметно не только для его родни, но и для…

Стоп.

Скользнуть на плечо… скользнуть на плечо он может не только Анри, он и делал это прежде, но тот человек! Дьявол, да это еще большее сумасшествие — чтобы спасти друга, он вынужден будет сотрудничать с врагом, должен помочь врагу!

Паук отполз по стене немного назад, а затем вдруг вновь подался вперед.

Принципы, принципы, да не плевать ли на них, на эти принципы? Там, в подвале, пробуждается жестокая сила, могущая стереть с лица земли замок и всех его обитателей, в том числе и молодого наследника рода де Нормонд, а он тут сидит и лелеет свою извечную ненависть!