На крючке ярости

Граф обиженно засопел, однако, портить мебель перестал и демонстративно уткнул стилет острием в собственную ладонь.

— Мои средства давно иссякли, Луи. Я думал, ты осведомлен…

— Однако, на хорошую квартиру тебе хватило, — каверзно ввернул Роман, — Так что не прибедняйся, граф, стол ты нам все-таки заменишь! Ну, или купи себе табуреточку, сиди и ковыряй… Слушай, Вик, может, ты в душе столяр?

Основатель рода, не ожидавший такого заявления, едва не выронил стилет, негодующе взирая на наглого виконта.

— Ты… ты переходишь все границы, потомок! Имей совесть, я просто успокаиваю нервы, и…

— Успокаивай их не об нашу мебель, — кротко попросил его потомок, носящий графский титул и, тонко улыбнувшись, устремил взгляд на Андре, — Пожалуй, кузен не откажется, если кто-нибудь из магов сотворит ему чашечку чая?

— Какао, — моментально отреагировал контрабандист и, очаровательно улыбнувшись, в упор глянул на Романа, явственно сваливая эту обязанность на него, — Премного благодарен.

Виконт красноречиво фыркнул, и перед кузеном его возникла исходящая паром чашка, источающая приятный теплый аромат.

…

Анхель обратился на полушаге, спокойно и размеренно приближаясь к равнодушно глядящему на него другу. Чеслав, все такой же скованный, такой же обманчиво-обессиленный, при звуке его шагов чуть улыбнулся и неспешно открыл глаза.

— Как ты вовремя пришел ко мне, Ан, — оборотень глубоко вздохнул, поднимая скованные руки и гладя кончиками пальцев железный ошейник, — Хорошо. Одному мне было тоскливо.

— Прежде ты не тосковал, — заметил Анхель, останавливаясь рядом с ним и чуть склоняя голову набок, — Что изменилось?

Рыжий негромко хохотнул — замечание старого друга, как и его вопрос по какой-то причине показались ему забавными.

— Прежде меня развлекал виконт, — мягко заметил он, — Но теперь, я вижу, они стали бояться меня, и больше не приходят развлечь. Обидно… — здесь он позволил себе картинный вздох, — Клянусь, я рассчитывал на более благодарную аудиторию, когда готовил свой маленький сюрприз.

Ворас постарался не измениться в лице — от сюрпризов друга обитателям замка ничего хорошего ждать не приходилось и, если на прочих Анхелю было, в общем-то, глубоко наплевать, и даже более, то вот за Анри он искренне волновался. Чес, будто угадав его мысли, вновь нежно погладил ошейник и улыбнулся.

— Может быть, конечно, стоило пригласить в гости молодого наследника… но от его кулаков челюсть у меня болит по сию пору, к тому же я не хочу напугать малыша. Ты же, надеюсь, за меня порадуешься, верно, Ан?

— Это зависит от того, что именно ты задумал, — сдержанно отозвался его собеседник, вглядываясь в старого друга со все бо́льшим и большим вниманием и, вместе с тем, подозрением. Что же он задумал… На что может быть способен сейчас, будучи обессилен? Или… он уже не столь слаб, как думалось даже Анхелю?

Чеслав широко, обжигающе улыбнулся, будто прорезал тьму яркой улыбкой и неожиданно сжал пальцами ошейник. Ан нахмурился, против воли отступая на шаг, глядя на постепенно напрягающееся лицо друга, на его сжимающиеся все сильнее пальцы…

Чес стиснул зубы, закрывая глаза. По лицу его прошла судорога — сил все еще было мало, все еще не хватало для полноценного действия, однако, он умело направлял те, что успел обрести, в одно, и закономерно одерживал победу.

Пальцы оборотня, сильные, уверенные, стискивали железо, корежили его, мяли и… разрывали на глазах у откровенно потрясенного Анхеля, не ждавшего от друга такого всплеска силы, не ожидавшего от него подобных действий. Чеслав тяжело дышал, не оставляя своих усилий, продолжая уродовать, разрывать проклятый ошейник, сдерживавший его пятнадцать долгих лет, а потом… а потом он просто сорвал его с шеи, со вздохом облегчения роняя на пол и приваливаясь спиной к стене, запрокинул голову.

Ан в немом поражении смотрел на него, не зная, что и сказать, стоял, открыв рот, и не в силах выдавить из себя ни звука.

— Что ж, Анхель, — голос Чеслава звучал по-прежнему хрипло: так просто пережатые на протяжении долгого времени связки восстановиться не могли даже у него, — Разве ты не поздравишь меня? Не порадуешься? — оборотень прищурился, немного склоняя голову набок и криво улыбнулся, — Или, может, ты настолько привязался к молодому наследнику, что мне, его врагу, свободы боле не желаешь?

Ворас тяжело сглотнул, беря себя в руки. Нет, он желал, желал свободы своему старому другу, почти брату, он был готов все сделать, лишь бы помочь ему обрести ее, но… Всегда есть какое-то «но».

Его свобода могла обернуться для Анри ужасом, равносильным смерти, могла принести ему и саму смерть, а этого Анхель уже не мог допустить. Анри спас жизнь ему — он должен, он обязан защитить его в ответ! Он дворянин, в конце концов, и благородство, честь — для него не пустые звуки.

Но вот Чес…

— Я… рад… — неуверенно выдавил из себя мужчина и, мотнув головой, вновь недоверчиво воззрился на друга, — Но, Чес… откуда у тебя столько сил?? Еще недавно у тебя не было их, недавно ты казался слабым — как? Как…