На круги своя. Часть 2. Сбросить маски

– Я пойду с вами! – мать сжала руку… отца. Определено, тот мужчина с портрета – отец. Великая мать, я могла никогда его не увидеть, если бы не забрела сюда в порыве чувств! – Лишняя пара рук не помешает.

– Нет, – непреклонно покачал головой мужчина. – Ты останешься здесь. Ничего не случится, – успокаивал он беременную жену, – они приедут просто поговорить. Вокруг полно навсеев, одним нам не выстоять, нужна помощь лангов.

Мать закусила губу и неохотно согласилась.

Образы начали растворяться и наконец пропали.

Я звала, пробовала докричаться до матери, пусть мысленно – безрезультатно.

Какой из меня медиум, если не могу войти в контакт с духами!

Стиснув зубы, пробовала снова и снова, пока незримая ниточка тепла не повела за собой. Поспешила за ней и оказалась в заброшенной комнате. Сейчас ее использовали как кладовку, а прежде она, судя по всему, служила спальней. В углу стояла детская кроватка.

«День сменяет ночь, снова встает солнце. Спи, моя малютка, пусть солнышко тебе приснится» – пел незамысловатую колыбельную такой знакомый и родной голос.

Слезы потекли по щекам.

Судорожно вцепившись в груду корзин, смотрела на кроватку, сплетенную из лозы, и слушала, слушала, слушала, а мама постепенно обретала материальность. Она оказалась чуть ниже меня, длинноволосая, зеленоглазая. Над губой – родинка. В глазах – улыбка и бесконечное тепло.

Рука качала кроватку. В ней посапывал ребенок. На вид – годика два, не больше. Мальчик или девочка, не понять. Брат или сестра. А я в мамином животе, том, который она временами любовно поглаживала.

– Он не вернулся, Дария, – родительница внезапно обернулась, видение ребенка исчезло. – Больше я не видела Лаура. Магистры сказали, его убили темные. Я остригла волосы в знак траура и согласилась впустить в замок лангов. Глупая!

То ли дух, то ли плод больного воображения ухватился за голову. Когда мать отняла пальцы от волос, те опали к ее ногам, будто листья с дерева.

Прядь волос! Вот откуда она! Но кто столько лет хранил ее и зачем?

– Он думал, что убил всех, но ты осталась жива. Ирмий возжелал наиви. Покорную наиви, поэтому тебе позволили родиться. Как я только не заметила, что за спиной лангов стоял демон! Как не почувствовала темного той ночью! – причитала мама.

Ирмий… Ирмий Онекс, мой так называемый отец.

Губы скривила презрительная усмешка.

Как банально и как мерзко! Версия о том, что «папа» собирался на мне жениться, уже не казалась нелепой. Существо, насиловавшее беременную женщину, способно на все.

– А… Я одна, последняя наиви? – вопрос дался с трудом, вырвался хрипом.

– Последняя, – мама скорбно опустила голову. – Ирмий похвастался, что уничтожили всех. Ублюдок!

Хотела поговорить с мамой, хотя бы узнать ее имя, но она начала стремительно таять, пока совсем не исчезла. Я осталась стоять посреди разного хлама, в растерянности смотреть на сломанную детскую кроватку.

Значит, вот мой дом – замок, который магистр Багесл отобрал вместе с жизнью моих близких, не оставил ничего, кроме воспоминаний, и те приходилось отвоевывать с боем.

Меня словно придавили скалой, вылили на голову ушат помоев. Мир воды окончательно стал чужим, а двоюродный дядюшка – отвратительным. Не сомневаюсь, он помогал убивать отца и брата. Отчего-то мнилось, тот ребенок в колыбельке – мальчик.

Чтобы не осталось ни одного наиви… Только по воле похоти и алчности я превратилась в наследницу потерянной расы.

Интересно, родителей долго искали? Судя по словам навсеев и прочитанным книгам, светлые вымерли давным-давно. А, какая разница, Дария. Ты хотела увидеть мать, поговорить с ней – поговорила.

Кинув прощальный взгляд на портрет отца, отошла к окну в конце галерее и уставилась на горы. Безмолвные, вечные, мудрые, они должны принести покой, но обернулись новыми страданиями.

Горло сковал спазм: я увидела крюк. Его установили не во дворе, а на скалистой площадке перед замком. Видимо, чтобы устроить представление по высшему разряду.

Расширившимися от страха глазами, чувствуя, как мурашки разбегаются по телу, а удушливая волна накрывает сознание, силилась понять, началась ли казнь.

Пустой, его только устанавливают!

Магистр Багесл сказал, темного насадят на крюк вечером. Если дядюшка любит эффекты, то на закате. А я даже не знаю кого.

Поспешила вниз, моля Вседержителей, чтобы навстречу не попался магистр Багесл.

Я спасу навсея. Это несложно: снять ошейник, объясниться и поделиться силой. Я говорю по-навсейски, сразу представлюсь, назову пару имен, он поверит. Разумеется, после в замке не останусь, тоже сбегу.

Летела быстрее ветра, стараясь слиться со стенами, чтобы не нашли, не заметили.

Сначала на кухню. Там в поте лица трудилась кухарка, которой помогали две юные служанки. Улыбнувшись, соврала, будто хочу отнести перекусить Бренну. Он, бедняга, мучается на посту, нельзя отлучиться. Нет, нет, я сама приготовлю. Кухарка позволила. Напрасно. Знала бы она, что собралась сделать лекарка-наиви! Мой дар как волшебный посох: может созидать и убивать. В данном случае – усыпить, всего-то надо добавить немного травок в питье или еду, якобы для вкуса.