На крутой дороге

— Вот так-то, Надийка, — проговорил задумчиво Гонтарь. — Как видишь, одна нам дорога легла через лихо. На ней разлучились, на ней и встретились.

— Крутая дорога, — вздохнул Морозов.

Надежда подивилась, что и у Морозова этот период войны ассоциируется с крутой дорогой.

— Но теперь уже легче, — сказал Гонтарь. — Уже, под горку двигаемся. — И так же задумчиво добавил: — После крутой ровную больше ценить будем.

— Это кто хлебнул неровной, — вставил Морозов, — а кто бочком проходит войну, тот еще и губы надует!

— Такие-то и опасны.

— Но что это мы генерала баснями кормим, — вскочил Морозов. — Дочка! У нас же есть чаек!

Гонтарь тоже встал.

— Благодарю, потом. Я ведь еще и в штабе не был. Встретил командующего, а он, как награду мне. «Здесь, — говорит, — земляки тебя ждут». Пойдем ко мне, — поторопил Морозова.

Они ушли. А через час в землянку прибежал адъютант Гонтаря:

— Кто тут Надежда?

— Я.

— Приказано вас привести.

— Куда?

— На квартиру к генералу.

Надежда догадалась, что Гонтарь приглашает ее на ужин. Поначалу стала отказываться: кто знает, может, она помешает им, может, только приличия ради зовут.

— Приказано без вас не возвращаться, — уловил офицер ее колебания.

Адъютант был ловкий, пригожий, может, и смелый в боевых делах, но с нею держался робко. За все время, пока пробирались неровной темной тропинкой через огороды и разрушенные дворы, он не решился даже коснуться ее руки, поддержать. Только когда подходили к землянке Гонтаря, осмелился спросить:

— А чья же вы дочка?

— Как это чья?

— Генерала или директора?

— А почему вы об этом спрашиваете?

— Называют вас дочкой оба, а чья же вы на самом деле, никак не разберу.

— Они оба мне родные, — ответила она.

Когда Надежда вошла, стол был уже заставлен яствами из штабной кухни. Но вскоре хозяйка хаты — быстрая, по-праздничному одетая женщина — внесла еще сковородку с яичницей. Тетка была такая же, как все в селе, — изможденная, изгоревавшаяся, но сейчас она даже разрумянилась от радости, что успела с яичницей для дорогих гостей.

— Да что это вы, Оксана Панасовна! — смутился Гонтарь, — Не надо. Благодарствуйте. Видите, у нас ведь все есть.

— Ой, нет, нет, товарищ генерал. Не побрезгайте. Это домашнее, свеженькое, горяченькое. Гости ж у вас.

— Спасибо. А откуда-же такое богатство?

— Да это мы с Химкой, соседкой моей, в складчину. А как же! Сколько времени ждали вас!..

— Но я не видел в вашем селе ни одной курицы.

— Да говорю ж вам, у Химки сохранилась одна-единственная. Спрятала ее получше. Пеструшечка такая, несушечка. И верите, такая смекалистая, ну прямо тебе человек. Бывало, только немчура во двор — кыш, кыш, бах, бах! Вся птица, как ты ее ни спрячь, сразу же в гвалт. А им только этого и надо! Постреляют, похватают, сколько душеньке пожелается, и ходу. А эта, верите, еще супостат у ворот, а она уже тишком-тишком в укромный уголок или в куст притаится. Даже головку откинет, как неживая. — И не удержалась женщина, всхлипнула: — Такое пережили, господи, что и тварь научилась прятаться.

— Присаживайтесь к столу, Оксана Панасовна! Поужинаем вместе!

— Ой, нет, не надо этого. Нет, нет. И не просите. У вас и дел много, и разговоры важные! Кушайте на здоровьице.

Только на пороге виновато остановилась:

— Вы уж извините, что не посолена. Верите, всю улицу обегала, и щепотки не нашлось. На такое добро тут давно все голы.

Когда она вышла, Гонтарь снова с грустью помянул крутую дорогу:

— Вот такие, наверное, будут ценить ровную.

— Да, эти будут ценить, — согласился Морозов. — Эти кормили всех и кормить будут. А те, что бочком от беды, — те еще и на смех их поднимут.

За ужином речь сразу же зашла о главном: об освобождении Запорожья. И Надежда поняла, что этот разговор между ними начался еще задолго до ее прихода. Не зря Гонтарь три дня не возвращался с переднего края, не случайно и то, что его не так давно перевели именно в эту армию. Перед командованием стояла задача как можно скорее взять Запорожье — сердце южной индустрии, и Гонтарь, который сам его строил, знал каждую улочку, каждый уголок, все ходы и выходы, — был здесь просто необходим.

— Эх, только бы прорваться на Хортицу! — уже с задором сказал Гонтарь.

— Ворвемся, Надийка! Непременно! — восклицал он ободряюще. — Хлопцы там хоть куда! Вот бы таких на строительство!

И стал с восторгом рассказывать о командире одного подразделения, как раз того подразделения, которому поручено обеспечить переправу на Хортицу. Из рассказов Гонтаря вырисовывался образ отважного воина, с исключительными способностями инженера, который уже не раз под огнем возводил переправы, а совсем недавно на реке Донец за сутки восстановил стратегический мост. Даже опытные специалисты были поражены. Ведь только на то, чтобы поднять поваленную ферму, нужно было не менее трех дней. А он сумел управиться за ночь и обеспечил успех важной операции.