На крыльях

От еды Арин тоже отказался. И от сигарет. Вообще от всего. Просто сидел, приложив к губе лед в пакете, и постепенно отходил от переполнявших его эмоций. А потом, час спустя, просто встал и, ни слова никому в номере не говоря, вышел.

Он прошел по полутемному коридору – время был уже позднее, вызвал лифт и доехал до самого последнего этажа небоскреба, в котором располагался отель.

Арин хотел попасть на крышу.

Сначала он думал, что придется залезать по внешним строительным конструкциям, однако, все оказалось проще – на террасу, расположенную на крыше, вела дверь.

На улице было прохладно. И небо было темное – не видно ни одной звезды, лишь кусок месяца, прячущийся за тонкими рваными облаками. И дул ветер, по-свойски разметая длинные черные волосы в стороны. Арин был в одних джинсах и футболке, и его ладони тотчас озябли, но ему нравилось чувствовать холод.

Кей уже был на крыше.

Он тоже пришел в себя, и стоял у высокого ограждения, накинув на плечи кожаную куртку с шипами и эполетами. Как будто бы чувствовал, что Арин тоже сюда придет.

Нет, он знал, что Арин придет сюда. Они оба слишком хорошо друг друга знали.

Арин остановился неподалеку от Кея, глядя на ночной город, пронизанный цепочками огней – изумрудных и золотых. Где-то цепочка рвалась и рассыпалась на белые бусины искр, сияющих в черноте.

– Что случилось? – спросил Кей.

– Я узнал, что мой друг – урод, – совершенно спокойным голосом сказал Арин.

– И как ты сделал такие выводы? – поинтересовался Кей.

– Ольга, – произнес всего одно слово Арин, и Кей резко к нему повернулся. – Мой друг знал про нее. И ничего не говорил.

– Узнал? – спросил светловолосый музыкант отрывисто.

– Узнал, – согласился Арин.

– Как?

– Какая разница? Само пришло. Видимо, – усмехнулся Арин, – подошло время. Для правды.

– Поэтому и улетел? – спросил Кей, пытаясь понять, когда это произошло. В последнее время, после того, как они вернулись со свадьбы Синего, с Арином что-то произошло, но что, Кей понять долго не мог. Потом Арин в один момент сорвался и улетел. А сегодня вернулся и дал ему по морде.

Теперь понятно почему.

– Ты встречался с ней, – не спрашивал, а скорее утверждал Кей.

– Да.

– И как все прошло? Расскажи уроду-другу.

Арин пожал плечами. Он достал сигарету и закурил, выпуская в темную ночь клубы белого терпкого дыма.

– Тут высоко. Город как на ладони.

Кей нахмурился, глядя на друга.

– Устал падать, – сообщил тот, задумчиво коснувшись разбитой скулы. На лице его был отек от ударов – лед не особо помог. Но глаза оставались спокойными, хоть и уставшими.

* * *

После того как в порыве гнева Алина рассказала ему про Ольгу, Арин пришел в бешенство. И просто покинул дом близнецов, чтобы дать себе время остыть и банально не ударить сестру. Тогда он еще не знал, что и лучший друг был в курсе происходящего.

Арин, ничего не замечая из-за гнева, сел за руль, но, тотчас врезавшись в стоящую рядом машину, понял, что не сможет вести, а потому вышел из автомобиля и пешком пошел прочь. Он покинул поселок, не ощущая на себе удивленные взгляды охраны, и зашагал вдоль пустой темной трассы, чувствуя, как внутри все плавится от праведного гнева.

Арин умел сдерживать себя. Почти всегда он умело держал свои эмоции под контролем, четко осознавая это и разрешая им вырываться наружу лишь во время концертов, когда из спокойного парня порою превращался в настоящего психа: прыгал в толпу фанатов, хэдбенил[4] по полной, разбивал гитары – позволял своему внутреннему черному демону неистовствовать, наслаждаться агрессией, драйвом и упиваться громкими криками и восхищенными взглядами людей, зачарованных музыкой. И после концертов Арин не сразу приходил в себя, слабо ощущая грань между обычной жизнью и сценой. Иногда он вел себя как животное – позволял себе такие вещи, на которые бы решились далеко не все. Но когда приходил в себя, когда становился самим собой, никогда не чувствовал стыда или угрызений совести – знал, что ему необходимы такие разрядки.

Музыка стала его частью, бежала по его венам, билась в груди вместо сердца.

Но все это было на концертах, а тогда, в ту ночь, Арин понимал, что не может сдерживать себя в обычной жизни. Он шел по обочине, сжимая кулаки и с трудом подавляя крик, рвущийся из горла наружу.

Ольга. Девочка из прошлого. Славная, светлая – как чистый снег. Ушедшая, как теплая весна.

Ольга давно стала его забытой мечтой. Чистым островом в океане грязи и нот, к которому он время от времени приплывал, чтобы набраться сил. Если бы не его неосторожность, они бы до сих пор были вместе. Как знать.

Он отлично помнил ее лицо: и тонкие длинные светлые ресницы, и крапинки в серо-голубых глазах, и веснушки, которые она пыталась тщательно скрыть. И хотя у него после нее было много женщин, он не забывал ее лицо.

В какой-то момент Арин с быстрого шага перешел на бег и бежал долго, чувствуя, как начал задыхаться и как рвутся мышцы в ногах.

В ушах звучал голос сестры: