На крыльях

– И не переживай насчет того: правильно ты поступишь или нет, – проговорил Кирилл тоном хорошего друга. – Тот выбор, который ты сделаешь, и будет правильным.

Договорить он не успел – Кей вдруг с размаху ударил его в лицо, и от неожиданности Кезон не устоял на ногах и отлетел к стене.

– Хороший удар, – улыбнулся он, сидя на полу. – Продолжишь? Мне еще не очень больно и совсем не обидно – ты не достиг цели, приятель.

Кей, однако, на эту провокацию не поддался и, кое-как справившись со штормом в сердце, широким шагом покинул гостиничный номер, громко, с яростью хлопнув дверью.

– Если что – звони! – звонко крикнул вслед ему Кезон, зная, что отражение точно это сделает. Ему придется это сделать.

Кезон не без труда поднялся на ноги. Несмотря на разбитую в кровь губу, у него было весьма веселое настроение.

Он прошел в ванную комнату и, включив тугую струю прохладной воды, смыл кровь, а после поднял взгляд в овальное большое зеркало, висевшее над раковиной – в номере зеркала были всюду! Кезон внимательно смотрел на себя: кончики темных волос прилипли к влажному лицу, карие глаза задорно блестят, хоть под ними и залегли круги, а губы изогнуты в тонкой улыбке. Веселье в его душе сейчас было недоброе, темное – не веселье даже, а его тень, медленно поднимающаяся из глубины сознания.

Насколько они не были похожи с Кеем внешне, настолько были одинаковы внутри – так, по крайней мере, считал сам Кирилл.

Да, Кей – его лучшее отражение. И тоже в свое время играл с людьми – взять хотя бы Катю: он занятно позабавился с ней прошлым летом, а потом умудрился еще и влюбиться. Но теперь пришел и его черед выбирать, и выбор, который подготовил ему Кирилл, был мучительным: дело всей жизни или любовь всей жизни?

Не то чтобы Кирилл мстил, но ему интересно было играть роль человека, в некотором роде несущего возмездие.

После встречи с Катей ему слишком сильно захотелось разбить зеркало, чтобы избавиться от старого отражения и обрести новое.

Наверное, Дэн[5], лучший друг, сказал бы ему, что он – псих. И не имеет права так поступать – но Смерч всегда старался жить по совести, по своему внутреннему странному кодексу. А Кезон жил порывами. Желаниями. Чувствами.

В последнее время жил мыслями о Кате.

Вспомнив Дениса, Кирилл вдруг подумал, что неплохо бы было сейчас поговорить с ним. Нет, не рассказывать обо всем этом дерьме, не объясняться, не пытаться найти себе оправдание после осуждающих слов друга, а просто спросить, как у него дела и что классного происходит, посмеяться вместе, поведать о будущем выступлении на фесте. Просто поговорить. С одним из немногих близких людей.

Приложив лед к разбитой губе, он набрал Дэна, и тот быстро ответил, несмотря на разницу во времени. В Нью-Йорке был поздний вечер, а в родном городе – уже утро.

– Здорово, дружище, – бодро приветствовал его Смерч. В отличие от Кезона он был жаворонком и вставал рано. Да и вообще спал слишком мало, но утверждал, что ему хватает.

– Здорово, Смерчуга! Как дела? – бодро спросил его Кезон – с Кеем он разговаривал совершено иным голосом и тоном.

– Великолепно, – отозвался Смерчинский. – А у тебя, видимо, нет. Что случилось, Кир? – спросил он прямо. Всегда знал, если что-то происходило.

– Почему ты думаешь, что у меня что-то случилось? – возмутился темноволосый музыкант. – Я звоню пожелать доброго утра своему замечательному другу! Господину Идеалу. Ты еще не решил податься в шоу-бизнес? С твоей мордой можно срубить немало бабла. Окти поделиться опытом, – рассмеялся Кезон.

– Не решил и не подамся, – отвечал Смерчинский, который, и правда, выглядел как модель или актер. И повторил:

– Что произошло?

– Да с чего ты взял, что что-то произошло?!

– Это закономерность, – невозмутимо отвечал Дэн. – Я заметил, что в это время ты звонишь, когда тебя перекрывает. Говори, что случилось.

– Я съел хот-дог и меня тошнит, – грустно сказал Кезон, вставая и идя к бару.

– И зачем ты его ел? – с усмешкой спросил Смерч.

– Потому что был голоден, – вздохнул Кезон еще тяжелее, хоть ему было весело.

– Если ты был голоден, то почему не взял нормальной еды?

– Рядом один тип ел хот-дог, и мне захотелось.

– И ты решил отобрать у него? – весело спросил Дэн.

– Вот ты скотина, Смерчинский. Психологом не подрабатываешь? – рассмеялся Кезон. Слишком проницательно. Слишком в точку.

– Я простой студент, – отозвался друг.

– Слушай, Смерч, ты ведь любил. Верно? – спросил вдруг Кезон.

– Верно, – подтвердил Дэн вроде бы обычным голосом, но из него вдруг пропало все веселье.

– Глупый вопрос. Но как ты это понял?

– Не знаю, что отвечать, – признался Смерч задумчиво. – В какой-то момент ты просто осознаешь – это любовь. Нет четких критериев. Грани у каждого смазаны. Ты влюбился? – спросил он.

Кезон проигнорировал его вопрос. Вновь вспомнил Катю – то, как она целовала Кея.

– А если бы твоя любовь была с другим? Боролся бы?

– Боролся. Почему ты спрашиваешь об этом? – удивился Смерчинский.