На крыльях миражей

Им пришлось жить и питаться раздельно от матери. Правда, Бэлла её жалела. Подкармливала тайком от Жанны, которая  испытывала к этой женщине, как она её называла, поистине дьявольскую неприязнь.

Неожиданно опять объявился папочка, выглядящий вполне респектабельно. Он сумел пережить развод с меньшими издержками, сохранив человеческое достоинство. Даже попытался выдернуть из цейтнота бывшую жену. Увы, из этого ничего не вышло: отсутствие ответственности и ощущение полной свободы пришлись Изольде Игоревне по вкусу, несмотря на скудость самой жизни.

Виталий Анатольевич сильно изменился. Теперь он подолгу разговаривал с дочками, чувственно прижимал их к груди, целовал, изредка вымаливал прощение, иногда даже пускал слезу. Сёстры не противились общению, но не могли поверить в его искренность.

– Простите меня, родные! Не ведал, что творю. Скоро, скоро, миленькие, всё изменится. Будете жить как принцессы.

– Ладно, пап, мы на тебя не обижаемся. Теперь уже ничего не изменить. Выкарабкаемся. Вот выучимся на поваров и заживём. Мамку закодируем. Ты же знаешь, какая она мастерица.

– Мамка… разве была причина так опуститься? Она думает, я не знаю, как по ночам любовников принимала. Не ей меня винить. Признаюсь, гулял. Издержки профессии. У меня же поклонниц – воз и маленькая тележка. Меня и теперь все любят. Не было у нас настоящей любви. Это я теперь понял. Я ведь опять женился. Скоро к жене перееду жить. Вам свою квартиру отдам. Хотел сюрприз сделать, но не удержался. Готовьтесь к переезду. Нечего вам с её пьяными дружками под одной крышей жить. Нужно свою судьбу устраивать. Совсем невестами стали. Там у вас две комнаты будет. Деньжат вот возьмите. Немного, но приодеться хватит. Ходите оборванками, словно отца у вас нет. Каюсь. Долго думал. Нет у меня роднее вас никого.

– Ладно тебе, папка. Не выдавливай слезу. Просто не пропадай и всё. Сами справимся.

– Ну, уж нет! Понимаю, что веры не достоин. Стыдно-то как. Ничего, буду выправлять доверие. Как обустроитесь, я вас со своей Аннушкой, с Анной Сергеевной познакомлю.

Через месяц отец прописал их в двухкомнатной квартире, куда девочки вскоре переехали. Обстановка была не новая, но добротная. Ремонт не требовался. Заходи и живи.

Шестнадцатилетие сёстры справляли в кругу семьи у себя в квартире. За столом сидели папа с Анной Сергеевной, мама и они, виновницы торжества. Всё, что стояло на столе, было приготовлено собственными руками. Алкоголя не было. Не захотели провоцировать мамку.

Изольда Игоревна сидела, сжавшись, словно пружина, не поднимала глаз. Они с Анной Сергеевной ровесницы, но мама выглядела чуть не вдвое старше. Чувство неловкости не покидало всех присутствующих. Виталий Анатольевич поздравил именинниц, рассказал несколько смешных до слёз анекдотов, отдал подарки. Ели молча. Мама ни к чему не притронулась. Плакала без заметных для глаз эмоций. По неподвижному лицу сами собой текли и текли слёзы.

Вскоре папа с новой женой уехал. Маму девочки решили оставить ночевать у себя. Она безропотно выполняла всё, что от требовали сёстры: дала себя раздеть, вымыть в горячей ванной, вытереть, расчесать, уложить в постель.

Спала она или нет, но лежала беззвучно, неподвижно, с закрытыми глазами. По лицу без мимики текли и текли потоки слёз.

Девочки выстирали, высушили, выгладили её одежду, долго обсуждали на кухне как жить дальше. Принять  единогласное решение не получилось. Мамку было смертельно жалко, однако, возвращаться в тот ад, из которого девочки с таким трудом выкарабкались, желания не было.

Одно дело помочь, подать руку и совсем другое – позволить обстоятельствам ещё раз разрушить с таким трудом выправленную судьбу. Решили просто поговорить с мамкой по душам.

Какое обстоятельство смогло стать переломным моментом, не понятно, но пить Изольда Игоревна бросила. Собутыльников, провоцирующих пьяные посиделки, отвадила. Вместе с девочками наводила она порядок в её квартире, сделали лёгкий косметический ремонт. Оборудование маминой мастерской осталось нетронутым. Восстанавливалась она тяжело и долго. Три года непрерывного пьянства давали о себе знать.

Навыки дизайнера, закройщицы, швеи, пришлось нарабатывать заново. Вскоре Изольда Игоревна устроилась работать портным в небольшое ателье, начала вновь изобретать необычные фасоны женской одежды.

К следующему дню рождения, Жанна и Бэлла были одеты с иголочки в самое стильное, что предлагала современная мода. Мама опять стала родной и близкой.

Самое удивительное, что она помирилась с папой, почти подружилась с Анной Сергеевной, которая оказалось мировой тёткой. Иногда все вместе встречались у девочек дома, только теперь уже никто не плакал. Мама с нескрываемой любовью поглядывала на папу.

До получения диплома повара оставалось меньше половины года, когда Бэлла неожиданно влюбилась. Девочка сама от себя не ожидала такой страсти.