На крыльях миражей

Егор по привычке нагло оглаживал и зажимал всех дам подряд, в том числе и Дашу, не обращая внимания на её озабоченную задумчивость и болезненную реакцию на нескромные прикосновения на глазах у всех.

– Вы единственный мужчина на этом карнавале, которого не возбудило в неприемлемом контексте моё присутствие, – из-за спины обратилась к Игорю, вышедшему покурить на лоджию, Даша. Угостите даму сигареткой.

– Курите. Чуть не сказал на здоровье. У вас руки дрожат. Ошибаетесь, я тоже впечатлён вашим обаянием. Арсенал притяжения у вас редкостный. Сложно оставаться равнодушным в вашем присутствии.

– Чувственные глаза, упругая грудь, стройные ножки. Неужели я в вас ошиблась? Мне почудилось, что вы не такой как все.

– Людям свойственно ошибаться. Я, например, был уверен, что любовь – это навсегда. Что-то подсказывает, вам надо выговориться, а я единственный, кто по неведомой причине заслужил доверие. Прониклись симпатией к моей меланхолии? Зачем, скажите, пришли сюда, ведь Горынычу нет дела до ваших переживаний. Не пара он вам.

– А вы, вы могли бы меня полюбить? Простите, вырвалось. Неужели так заметно, что мы друг другу чужие, хотя встречаемся часто. Понятно, что не для того, чтобы стихи декламировать. Странное состояние. Вроде потери сознания в условиях невесомости. Наверно я придумала Егора. Возраст такой. Пора прибиваться к берегу. От качки уже тошнит. Три года назад было всё равно. В двадцать девять ты всё ещё как бы девочка. После цифры тридцать начинается паника, давка. Мужиков полно, но всех стоящих давно разобрали. Кризис среднего возраста. Жизнь становится пресной, скучной, мысли невыносимо печальными.

– Иллюзия. Возраст не причём. Мы сами себя закапываем заживо. Причина тому – бездействие и завышенные ожидания. Я старше вас. Давно и по любви женат, но проблема гнетёт та же – полное банкротство отношений, отсутствие перспектив. Чувств нет, эмоции выцвели, новые цели перед собой ставить поздно. А вы, близость с вами меня волнуете значительно сильнее, чем жена. Её женственность для меня с некоторых пор не существует.

– Странно. Вероника прехорошенькая. Не боитесь, что Горыныч её уведёт? У него это здорово получается. Вон как старается. Что-то я замёрзла. Обнимите меня что ли, согрейте, если не хотите принять участие в траурной церемонии на моих похоронах. Весна, всё в цвету, а как холодно!

– Зачем это вам? Егора хотите позлить, ревность вызвать?

– Его такой ерундой не пронять. Любоваться собой – занятие для профессионалов. Пусть развлекается. Я от него устала. Да и ясно теперь всё. Ему постоянно требуется свежая кровь. Кстати, я моложе вашей Вероники. Прикоснитесь ко мне, испытайте себя. Вдруг это именно то, чего так недостаёт для ощущения себя живым? Неужели не хочется меня утешить? Дама предлагает дружбу, а вы сопротивляетесь. Только что восхищались моей внешностью. Неужели из вежливости?

– Абстрактно, Даша воспринимаю. Любуюсь. Восторг как повод для творческого вдохновения. Красотой принято восхищаться издали. Мужчина любит глазами. Я не отличаюсь от большинства. Вы премиленькая, наверняка сладкая на вкус. Уверен, что эмоциональное потрясение тому, кто пересечёт по обоюдному согласию вашу интимную зону, обеспечено. Но я не Горыныч, романтические победы не коллекционирую.

Тем не менее, Игорь не мог оторвать заинтересованный взгляд от приятной собеседницы. Кораллового цвета миниатюрное платьице плотно облегало её точёную фигуру, бессовестно обнажая соблазнительно упругие бёдра, стройные ножки, невольно направляло фантазию Игоря, отвыкшего от желания близости нырнуть куда-то за грань кроваво-красной ткани, под предельно завышенную линию подола, начинающегося там, где заканчивается невинная девичья скромность.

Даша, скрестив на груди руки, прильнула к нему. Отступать было некуда. Симпатия и влечение – проявления исключительно приватные. Даже если эмоции возбуждены по ошибке – кого это беспокоит в самом начале, когда на семафоре доступности внезапно загорается разрешающий сигнал, дающий формальное право снисходительно отнестись к интимным запретам?

Ход беседы сам по себе, не считая предельной близости, был чудовищной по силе интимной провокацией. Возможно, Даша действительно что-то чувствовала по отношению к Игорю. Её состояние не было похоже на развлечение, на игру, о чём свидетельствовали повлажневшие внезапно глаза.