На Лазурном берегу

– Брайен вел себя так просто потому, что он слабак и эгоист, – сказал Джек. – И делал бы то же самое, даже если бы ты не потеряла театр. Ты прекрасно это знаешь. А что до того, как вел себя Макс… Это просто защитная маска самоуверенности с его стороны и ничего больше. Подумай, – настаивал Джек. – Раньше ты всегда доверяла моему мнению, разве не так? Так почему же сейчас не хочешь? Встреться с этим человеком, выслушай его. Если тебе это не понравится, спокойно уйди. Чего проще?

Она покачала головой:

– Нет, Джек. Все не так просто, как ты думаешь. – И, помолчав, добавила: – Надеюсь, ты не сказал ему, где я нахожусь?

– Нет. Но я обещал, что поговорю с тобой.

– Можешь передать ему, что он мне не нужен. Я не хочу принимать ни его помощи, ни извинений. И я вообще, повторяю – вообще не хочу даже слышать о нем.

Джек посмотрел на Карен долгим, пристальным взглядом и вздохнул: «Мне очень жаль, Прэгер. Я сделал все, что мог, старина».

Карен ласково потрепала Джека по руке.

– Я знаю, ты хочешь мне добра. И знаю, что больше всего на свете ты хочешь, чтобы удача вернулась ко мне. – Она улыбнулась, и все ее раздражение как рукой сняло. – Это все будет. Но без Макса Прэгера.

– А пока что?

– Пока я вполне довольна тем, как развиваются события.

– Карен, да ты ведь едва сводишь концы с концами!

– Это верно. Но у меня есть приличная работа, хорошая квартира, верные друзья, а кроме того, у меня есть чувство собственного достоинства. А со всем с этим, – добавила Карен, явно преувеличивая положительные моменты своего теперешнего положения, – пробиваться в жизни гораздо легче.

На следующий день Витадини вернулись в Лос-Анджелес. Перед отъездом Джек зашел к Петри и оплатил квартиру своей подруги вперед за два месяца.

– Вы скажите, что это я заранее сделал ей подарок ко дню рождения, – резко сказал он, когда Петри попыталась отказаться от денег. – А если Карен устроит скандал, то спросите: разве она не сделала бы то же самое для меня?

Вечером двадцать восьмого декабря Макс работал в своем кабинете, когда позвонил Джек.

– Мне очень жаль, – сказал он с искренним сожалением. – Я старался, как мог, но ничего не получилось. Карен не хочет иметь с вами никаких дел.

Макс поблагодарил и положил трубку. После этого он еще долго сидел, наблюдая в окно, как на Манхэттен опускается ночь.

ГЛАВА 17

Возвращение Максимилиана Прэгера к работе двадцать седьмого декабря вызвало заметное оживление в средствах массовой информации. Как только лимузин остановился перед «Прэгер-тауэр», высотным зданием его фирмы, бизнесмена встретили телевизионные камеры и десятки репортеров, громко выкрикивавших свои вопросы. Он приветственно махнул рукой и, пообещав устроить на следующей неделе пресс-конференцию, прошел мимо разочарованных журналистов в великолепный холл с французской лепниной.

«Прэгер-тауэр» – сложная комбинация магазинов розничной торговли, офисов и шикарных квартир – плод мечты, которую Макс вынашивал с тех пор, как семнадцать лет назад начал работать в фирме своего отца. И тогда, бродя по улицам Манхэттена, он поклялся себе, что построит самый комфортабельный небоскреб в мире, небоскреб, символизирующий благосостояние, силу, престиж. «И ей-богу, – подумал он, обводя взглядом роскошный интерьер, – я ведь сделал это!»

В 1973 году Макс купил старый девятиэтажный мебельный склад за восемнадцать миллионов долларов и тут же подал заявку на функциональное зонирование здания,[4] чтобы превратить его в небоскреб. И хотя экономика страны находилась тогда в состоянии упадка, и федеральное правительство наложило мораторий на строительные субсидии, Макс не оставил своей мечты.

– Как вы собираетесь делать деньги на таком проекте, как этот, если сейчас ничего нельзя продать? – поинтересовался один из наиболее осторожных членов совета директоров его фирмы.

Макс развернул кучу планов, которые в течение нескольких недель готовил со своими архитекторами.

– Очень просто. Я предоставлю тем, кто может себе это позволить, то, что они желают: роскошь, уединенность и прекрасный вид на город. Если мы купим четыре дома, прилегающих к этому, вместе с воздушным пространством над ними, то сможем построить гораздо более высокое здание, чем планировали первоначально, и таким образом увеличим соотношение полезной площади к площади застройки. При более высоком здании и, скажем, половине площади одного этажа под одну квартиру у нас будет меньше квартир, но зато из каждого окна будет открываться великолепная панорама на город. А вы не хуже меня знаете, какая это ценность.

Через шесть лет, после долгой битвы с городскими властями, он получил разрешение на строительство шестидесятидвухэтажного небоскреба. Задолго до окончания строительства «Прэгер-тауэра» каждый квадратный дюйм всех шикарных магазинов, офисов и квартир был уже продан или сдан в аренду, за исключением двух этажей административных блоков, которые Макс оставил для своей компании, и двух квартир. А список ожидающих очереди известнейших европейских аристократов продолжал расти.