На Лазурном берегу

В семь часов вечера Макс все еще работал у себя в кабинете, когда позвонил Джад.

– Документы по Хардгрову, о которых ты говорил, уже готовы, – сказал адвокат. – Ты уверен, что хочешь действовать именно так?

Макс почувствовал давно забытую дрожь в предвкушении удовольствия и решительно ответил:

– Да, уверен. Джад, немедленно доставь их мне. Хорошо?

ГЛАВА 18

Насвистывая мелодию Фрэнка Синатры «Мой путь», Билл Хардгров завязывал шелковый галстук – третий, выбранный им за последние пять минут.

Он отошел на несколько шагов от огромного, в полный рост зеркала и осмотрел результаты своих усилий критическим взглядом человека, не идущего ни на какие компромиссы. «Великолепно», – подумал он, одернув напоследок рукава рубашки, так чтобы были видны края манжет. В полной боевой готовности, как на корабле!

Он выложил за эту одежду от Ив Сен-Лорана баснословную сумму, но зато эффект был просто потрясающий. Вокруг Билла витал стойкий аромат духов от Кристиана Диора «Дикая вода». От великолепно уложенных волос до кончиков темно-вишневых туфель из телячьей кожи – каждый дюйм его фигуры красноречиво говорил о том, что перед вами преуспевающий банкир. Утонченный, уверенный в себе, богатый.

Он знал, что Макс Прэгер ценит такой тип людей. Хардгров довольно хмыкнул. Лев наконец-таки пригласил его в свое логово.

Билл уже начал было сомневаться, что когда-нибудь снова его увидит. Но две недели назад Рон Эпплгарт сообщил, что фирма «Прэгер» покупает его поместье, и Хардгров стал ждать, что Макс позвонит ему по поводу финансовой стороны сделки. А два дня назад позвонил Джад Гринфилд и спросил, сможет ли банкир приехать к мистеру Прэгеру в четыре часа пополудни тридцать первого декабря. Билл пытался передоговориться на тридцатое, но адвокат утверждал, что Макс может встретиться с ним только в тот день, который назначил сам.

Сегодня, тридцать первого декабря, должен был состояться их традиционный новогодний прием – одно из самых заметных событий зимнего сезона в Хэддонфилде, на который приглашались двести пятьдесят человек, и среди них видные политические деятели и финансисты. По этому случаю в роскошном доме Хардгрова уже десять дней шли сложные приготовления. Его жена Барбара, со своей обычной склонностью к ярким эффектам, вместо обычного джаз-банда пригласила маленький симфонический оркестр и заготовила столько белуги и паштета из гусиной печени, что Биллу будет обеспечен небольшой сердечный приступ, когда придет время оплачивать счета.

За несколько минут до полуночи на огромном телевизионном экране, который сейчас устанавливался над лестницей, начнет транслироваться обратный отсчет времени с Таймс-сквер,[5] и триста золотых и серебряных воздушных шаров взлетят под потолок празднично убранного холла.

После этого Барбара организует игру «мусорщик идет на охоту», затем последует ранний завтрак с шампанским, и в три часа утра снова танцы. Разговоров об этом приеме в обществе будет не меньше чем на три месяца.

Билл взял с туалетного столика бумажник, проверил, есть ли там наличные, и аккуратно положил его во внутренний нагрудный карман пиджака. Потом, глубоко вздохнув, в последний раз с удовлетворением оглядел себя в зеркале. Сегодня наконец-то его ум и решительность будут вознаграждены.

В канун Нового года, когда часы показывали без десяти минут четыре, Макс сидел в своем кабинете и просматривал папку с документами, которые собрал для него Джад. Магнитофон стоял в верхнем ящике письменного стола, чтобы записать каждое слово мэра, которое потом против него же и будет направлено. Если раньше, всякий раз, когда Макс вспоминал об этом человеке, ему как-то удавалось сдерживать свою ярость, то теперь он готов был накинуться на Хардгрова, как голодный лев.

Макс откинулся на спинку кресла, глядя, как Билл Хардгров большими шагами пересекает комнату, держа наготове руку для приветствия.

– Макс, старина! Как приятно снова увидеть вас. Вы не представляете, как много раз я пытался связаться с вами за последние полгода.

Макс с неохотой встал и пожал банкиру руку.

– Я ни с кем не встречался. Вы понимаете.

– Конечно, конечно. Такая трагедия. Такая бессмысленная трагедия…

– Садитесь, Билл, садитесь. – Макс подошел к уставленному напитками столику на колесах.

– Что-нибудь выпьете?

– Только если вы присоединитесь ко мне.

– Как ваша жена? – спросил Макс, щедро плеснув в стакан Хардгрова дорогого шотландского виски двенадцатилетней выдержки.

– Великолепно, благодарю вас. – Билл хихикнул. – Вся в праздничных хлопотах. Сегодня, как вам известно, мы устраиваем новогодний прием. Я надеялся, что, несмотря на свое горе, вы с женой сможете появиться у нас. – Он взял стакан и вдруг, подмигнув Максу, понизил голос: – Если, конечно, вы не предпочтете прийти с блистательной мисс Уэлш.

Макс подавил усмешку. Последнее высказывание вызвало еще большее презрение к этому человеку.