На Лазурном берегу

Белый – в колониальном стиле – дом Вагнера из двадцати двух комнат поразил Карен своим великолепием. Фонари на всем подъездном пути, серпантином поднимающемся на высоту в двести футов, освещали поток «роллс-ройсов», «мерседесов» и «поршей», непрерывно подъезжающих к залитому яркими огнями главному входу. Здесь одетые в красную униформу слуги быстро отводили машины на стоянку за домом.

– Стью ничего не любит делать наполовину – как вы считаете? – заметил Майкл Харрис, когда их лимузин остановился за серебристым «мерседесом».

Карен увидела, как из машины вышел Грегори Пек с супругой, и в изумлении покачала головой:

– Моя дочь сказала бы: «Это место впечатляет».

Ширли и Джек передали свои извинения и предпочли остаться дома с Элизабет. И Майкл – холостяк – согласился сопровождать Карен.

Гости, среди которых было много знаменитостей, приветствовали друг друга с широкими улыбками, красивые женщины блистали модными туалетами, ухоженные мужчины восхищали уверенностью в себе.

Карен посмотрела в огромное зеркало. Сейчас она радовалась тому, что Ширли уговорила-таки ее пройтись сегодня утром по магазинам на Родео-драйв. После трех часов мучительных поисков, перемерив не меньше дюжины самых невероятных платьев, она выбрала длинные брюки из черного итальянского шелка, трикотажную кофточку и черный короткий жакет из французского кружева, а также атласную театральную сумочку и босоножки на высоком каблуке с застежкой на щиколотке, стоившие больше недельной зарплаты в театре «Мирэмар».

Под влиянием момента и вообще потому, что обожала старомодные украшения, Карен купила оригинальное ожерелье из черных и серебряных бусин разного размера, которые, на удивление, совсем не выглядели примитивно. Наоборот, на фоне обилия драгоценностей в зале, придавали Карен какой-то свой, неповторимый стиль.

– Вы выглядите потрясающе, – сказал Майкл. – Так что хватит терзаться.

– А что, так уж заметно?

– Нет. Но я уже вас изучил. И могу сказать, о чем вы сейчас размышляете. Вас одолевают сомнения. «Зачем я сюда пришла? Кто все эти люди? Примут ли они меня?» – обычная чепуха, которая приходит в голову каждому, кто впервые появляется в Голливуде.

Карен развеселилась.

– О, я так рад, что вы смогли прийти. – Стюарт Вагнер, в ослепительно белом смокинге, дружески поцеловал ее в щеку. – Вы еще не знакомы с моей женой, Кларой? Дорогая, это Карен Ричардс, наша восходящая звезда.

Изящная хорошенькая блондинка в узком декольтированном платье телесного цвета протянула ей руку.

– Рада познакомиться с вами, Карен. Добро пожаловать к нам и, пожалуйста, чувствуйте себя как дома. Если вам что-нибудь нужно, скажите мне.

– Спасибо.

Майкл, взяв ее под руку, стал представлять своим знакомым. У Карен возникло чувство, что за ней кто-то наблюдает. Сначала это было просто какое-то неясное ощущение, на которое она старалась не обращать внимания. Ведь в Голливуде, да еще на таком огромном вечере, едва ли можно счесть странным, если на тебя кто-то посмотрит. Но это ощущение вновь возникло, когда она, вежливо улыбаясь, медленно потягивала шампанское. Карен стала потихоньку разглядывать публику и наконец встретилась глазами с молодым темноволосым человеком.

– Кто этот Ромео у колонны? – спросила она своего режиссера, находя, что пристальный взгляд незнакомца и саркастическая улыбка несколько ее раздражают.

Майкл взял с подноса проходящего мимо официанта бутерброд с икрой и только после этого мельком посмотрел на Ромео.

– Да это Рон Сантини. Он сделал себе имя, играя в самых разных мыльных операх. Ходят слухи, будто он может стать новым Джеймсом Бондом. А почему вы спросили? Вы его знаете?

– Нет. Просто он смотрит на меня так, словно я должна его знать.

– Ну, значит, даже он не может устоять против чар красивой женщины.

Карен была в недоумении.

– Что вы хотите этим сказать?

Майкл сделал знак официанту с какими-то необыкновенными закусками на подносе.

– Только то, – и понизил голос до шепота, – что Сантини интересует исключительно мужской пол.

– Вы имеете в виду, что он гей?

– Можно и так выразиться. И очевидно, Стью не знает этого, иначе не пригласил бы его. Если, конечно, красавец не пришел с кем-нибудь вместе.

Майкла увлекла красивая молодая индианка в золотистом сари, и она увидела, как Рон Сантини лениво, но грациозно оторвал свое молодое красивое тело от колонны и с бокалом шампанского неторопливо направился к ней. Карен лихорадочно соображала, как избежать беседы с ним, не показавшись неучтивой. Это был ее первый вечер в Голливуде, и хотя она не собиралась становиться завсегдатаем таких приемов, все же не хотела приобретать врагов в самом начале карьеры.

– Мисс Ричардс? – На губах незнакомца играла циничная улыбка, темные глаза смотрели насмешливо. – Не думал, что мы с вами встретимся, – сказал он, протягивая ей руку. – Рон Сантини.

Она неохотно дотронулась до его руки. Если актер скрывает свою гомосексуальность, открыто и намеренно преследуя женщин, то она должна задать ему хороший урок. Его сарказм и надменность были просто отвратительны.

Но следующая фраза буквально сразила Карен.