На линии огня. Слепой с пистолетом

Толпа вскочила на ноги, крича, свистя, топая. Шум стоял невообразимый, овации смешивались с духовым оркестром в какофоническом винегрете. Голова у Хорригана пухла, глаза горели…

Камеры начали вспыхивать и щелкать, вспыхивать и щелкать как гром и молния там на самолете. Он был совершенно сбит с толку, а когда президент и Первая-леди вышли на сцену, вспыхнули сразу сотни вспышек и почти ослепили Хорригана. Он мгновенно отвернулся, но черные пятна запрыгали у него в глазах.

Президент и Первая леди расположились на подиуме, за ними заняли свои места Харри Сарджент и агенты Уоттс, Уайлдер, Рейнс.

А толпа все стояла, овации продолжались, и Хорриган пытался настроиться, сфокусировать свой взгляд на лицах там, позади за чихающими светом камерами.

Вот тот улыбающийся молоденький паренек в футболке «Кьюбз», не пистолет ли у него в руке?

Нет.

Камера, просто камера.

— А вот та толстая угрюмая тетка, почему она не приветствует? Какого черта она приперлась сюда навстречу, если не поддержать президента?

Лица выныривали и погружались, и каждое следующее казалось все более гротескным. Даже счастливые лица казались неправильными, скрывающими в себе угрозу и насилие. А руки подбрасывали воздушные шары, красные, белые и голубые, как причудливые головы без тел, смеющиеся, прыгающие и вот теперь летящие и тут и там. Где же ты, Бут?

— А чего ради эта костлявая дамочка полезла в свою сумочку. Что-то она чересчур перепугана?

Платок. Она просто высморкалась…

— А там сверху. Это не ствол ружья?

Нет, длинный микрофон, всего лишь длинный микрофон.

— А что это делает вон тот следующий парень? У него камера или нет?

Да. Камера.

Хорриган моргал, сглатывая, настраивая себя, и затем услышал резкое: «Бах!» Звук выстрела заставил его выскочить на сцену. Разбивая коленки, он взобрался, перекатился, вскочил на ноги, с пистолетом в руке, превозмогая боль. И все остальные на сцене — Уоттс, Лилли, Уайдлер и другие окружили напуганных президента и Первую леди, закрыли его живым щитом.

Крики в зале прекратились и сменились громкой коллективной немотой. Охваченный паникой с безумными глазами Харри Сарджент свалился на руки и колени и по-бульдожьи на четвереньках спрятался за людьми, укрывшими президента, там, поближе к пуленепробиваемому барьеру.

Хорриган стоял посреди сцены, барьер за спиной, револьвер в руке, лицом в толпу. Пот струился по его лицу, как теплый дождь. Он смотрел теперь в абсолютную тишину, на остолбеневших людей, и теперь он был один против всех, и его ледяной безжалостный взгляд обыскивал, обшаривал, разоблачал каждое поганое лицо.

— Выстрели еще раз, Бут, выстрели еще раз, и я схвачу тебя за задницу…

И красный шарик, летящий под потолок лопнул.

Хорриган вздрогнул.

Но он узнал этот звук и понял, что в первый раз ошибся.

Как и все остальные на сцене.

Он повернулся к президенту, но вместо него увидел Билла Уоттса и его презрительный взгляд. Хорриган почти неуловимо пожал плечами и произнес в свой микрофон: «Все чисто».

А еще перед тем, как спрыгнуть со сцены, Хорриган спиною ощутил глаза Сарджента. Его мокрое от пота лицо, багровое от гнева, искаженные возмущением глаза, хмуро следили за ним. Его противник превратился во врага.

Остальные же просто вздыхали от облегчения. Кордон агентов открыл президента, и все опять заняли свои места. А президент грациозно исправлял последствия ужасного мгновения: обняв рукой плечо Первой леди, он оживленно махал другой толпе, и оба они приветливо, хотя и немного профессионально улыбались, улыбались, улыбались.

И толпа, все еще замершая на ногах, опять взбесилась. Крики стали еще громче, овация мощнее, и даже Свист поглощался ею.

Но Хорриган ничего этого не слышал. Он слышал только, как бьется его сердце. Он успел заметить, хотя и быстро отвернулся, огорченный и даже горький взгляд Лилли. Теперь он чувствовал, насколько потрясен он сам.

И то, что он совсем теперь не мог ощущать, видеть или слышать, так это присутствие Лири-Бута, который сидел далеко в глубине зала. Мягкая легкая улыбка пробежала по его губам, на всякий случай прикрытым кепкой (конечно же, не шляпой или темными очками). Он спокойно смотрел на сцену в глазок бинокля, наблюдая за бесславным поступком Хорригана, наслаждался его смущением и неудачей.

— Бедное дитя, — сказал Лири.

Но во всеобщем шуме никто не услышал его.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Пару часов спустя в отеле «Дрейк» в Чикаго центр связи Секретной службы находился в состоянии демонтажа, и целый ряд сотрудников (некоторые из них совсем еще дети, отметил про себя Хорриган) сновали туда сюда, вверх и вниз по отелю, стаскивая в одну из комнат отеля переносное оборудование в прямоугольных крепко сколоченных коробках.

Посреди этого принципиального и безбожно нудного хаоса Хорриган восседал на высоком стуле, ожидая, когда новые неприятности свалятся на его голову.

Исходящий холодным бешенством Уоттс и агенты Мэтт Уайдлер и Лилли Рейнс, скорее с горестными лицами, только что известили его, что глава администрации Белого дома Харри Сарджент ищет встречи с ним.