На линии

Из рапорта хорунжего Биккинина и торгующего в Оренбурге армянина Гаврилы Шахмирова в Пограничную комиссию

«По предположению Оренбургской Пограничной Комиссии для выручки из плена полкового есаула Падурова отправились мы в киргизскую степь с Новоилецкой линии… следовали до кочевья тархана Юламана Тленчина 12 дней. Во время сего пути неизвестного рода киргизцы человек до пятидесяти преследовали нас, по-видимому, с вредными намерениями, но достичь не могли. По прибытии в аул тархана Юламана, находившийся близ речки Сагиза, мы его в оном не застали, он отправился для отыскания украденных у него 25 лошадей. Через 14 дней после нашего прибытия приехал Юламан: спрашивал, имеем ли мы предписание от господина Военного губернатора. Мы объявили, что такового предписания не было по причине отсутствия его Высокопревосходительства, потом вручили ему, Юламану, предписание Пограничной Комиссии, которое заставил он прочитать, и как в оном дается ему знать, что по всем своим просьбам получит он разрешение чрез Высокостепенного хана Ширгазы Айчувакова, то объявил нам, что для него не принято получать от хана предписания, причем насчет оного отозвался очень невежливо и дерзко и поносил в глаза бывших с нами султанов: Баймухамета Айчувакова, Доржана Абдулмукминова, Бачана Абулгазина и киргизца Джанклыча, за хитрости, происки и разорение киргизцев, даже угрожал лишить их жизни и истребить всю родню и тут же приказал им выйти из кибитки и ожидать решения в ближних аулах, что они беспрекословно и исполнили.

Юламан продержал нас трое суток, обходился с нами хорошо и удостоверил, что Падурова непременно отпустит. Между тем беспрестанно твердил, что он не разбойник, а ведет войну против России за устранение линии по реке Илеку, внутри коей прежде он с киргизца ми имел удобные места для продовольствия скота, а теперь должен кочевать в бескормных степях, что для них все равно умирать ли с голоду или погибнуть за свои поступки и что если не будет отдана в пользу ордынцев Новоилецкая линия, не сняты кордоны, находящиеся при Узенях и Камыш-Самаре и не будет возвращен в Орду султан Арунгазий, который один только может остановить киргизцев от хищничества и содержать их в мире и порядке, то ордынцы не перестанут разорять себя взаимно и делать набеги на линию.

Он показал нам изготовленное письмо к Хивинскому хану Мухаммет Рахиму, коим уведомляет, что российское правительство высылало в степь воинские отряды, которые якобы хотели пройти к самой Хиве и разорить хивинских подданных, однако ж он, Юламан, сии отряды до того не допустил и принудил их возвратиться в Россию без всякого успеха, и что киргизцы чувствуют недостаток в земле для кочевья, почему просит он хана Хивинского дозволить ему кочевать на землях подданных ему трухменцев, тогда он по общему с ним совещанию примет меры делать России всякий вред.

Мы, видя себя совершенно в руках сего главы мятежников, ничего более еще не сказали, как только что о просьбах его не преминем довести до сведения начальства. Юламан на сие согласился и тотчас сделал распоряжение, дабы киргизцы остановились производить на линии воровство и другие шалости впредь до получения предписания на его домогательства, и отдал нам есаула Падурова.

Как же во время отсутствия Юламана из аула своего некоторые ордынцы делали между собою совещание, чтобы Падурова и урядника Плешкова отправить в подарок Хивинскому хану и просить от сего владетеля взамен того прислать им несколько ружей, о чем по прибытии Юламана хотели сделать предложение, но когда приехал он, то потребовал к себе старшину Кульмухаметя и батыра Икбаева для совещания по поводу выдачи из плена Падурова, но они ехать к нему не хотели, на выдачу Падурова не соглашались и решились, когда мы отправились на линию, сделать нам препятствие. По сей опасности Юламан отправил нас ночью… и придал для провождения брата своего Исянамана, который провожал нас более ста верст, рассказал места, по коим нам ехать до границы, а сам возвратился в аул. Мы же с г. Падуровым, султанами… и пятью киргизцами, не доезжая до Илека примерно 100 верст, увидели следы, кои потянулись вниз по Илеку, по-видимому, проехали тут преследовавшие нас киргизцы. Потом, подъезжая к самой линии, усмотрели те же самые следы, проложенные вверх по Илеку. Однако ж ни с кем не встретились и благополучно прибыли на линию, ехав день и ночь четверо суток, почти без отдыха.

На пути нашем от аулов Юламана до Илека не было никаких кочевьев, ибо приверженные ему киргизцы все удалились за реку Эмбу…

В продолжение нахождения нашего в его кочевье, мы заметили, что многие киргизцы приезжают к нему для разбирательства и отзываются им довольными за то, что он не только не требует от них ничего, но еще сам угощает, будучи богат. По разведыванию нашему скота у него: лошадей до 500, баранов более 2000, верблюдов до 50, также есть и рогатый скот. У него 10 сыновей, 2 брата: Исаи Аман и Ажибай, у которых 9 сыновей, да еще у умершего брага Идиги Тлянчина взрослых 6 сыновей. Все они кочуют вместе, имеют особые кибитки и много скота всякого рода.

Сим рапортом доносим Пограничной Комиссии о исполнении сделанного нам поручения».