На лунных островах

Часам к двенадцати мы достигаем обширного плоскогорья, на котором зияет жерло самого высокого на Коморских островах вулкана. Мы шагаем вперед сквозь туман и дождь, и видимость все время ухудшается, так; что теперь мы уже с трудом различаем предметы в нескольких метрах впереди. Время и усталость постепенно лишают нас бодрости, и мы идем молча.

Первым вестником близости кратера явился жар, который исходил из почвы у нас под ногами. Мы пошли медленно, чувствуя, что в любую минуту можем оказаться на краю главного кратера.

— Стой! — закричал вдруг Фабрицио, шагавший во мне отряда. — Здесь какой-то обрыв.

— Это кратер, месье, — объяснил проводник. — Мы на вершине. Жерло кратера у нас под ногами.

Но известие это не оживило нас, и мы с мрачным видом уселись на землю друг подле друга.

— Что же мы будем делать тут, наверху? — буркнул Тести. — Тут даже света нет, чтоб сделать приличную фотографию.

— Нужно было нам получше все организовать, — заявил Манунца, но слова его не могли, конечно, побороть нашей апатии.

Так просидели мы несколько часов в глухом безмолвии тумана, временами нарушавшемся порывами ветра, с воем поднимавшегося снизу и замиравшего в вышине. Никто не произнес ни слова — все молча глядели на чадные испарения, надеясь, что когда-нибудь все же забрезжит дневной свет.

Внезапно туман улетучился, и глазам нашим открылось зрелище, до той минуты бывшее недоступным нашему взору, — ужасный кратер, отвесно уходящий вниз на сотни метров. Картина из «Ада» Данте, дополняемая поднимающимся и растворяющимся в небе туманом.

Стоя на самом краю кратера, мы глядели вниз.

Взгляд скользил по отвесным стенам и уходил в глубь. Там, внизу, были ворота, ведущие в глубины земного шара. Сквозь клубы дыма и пара, уносимые в вышину порывами ветра, мы видели кипящую огненную магму и лишали дыхание спящего вулкана.

Мы стояли неподвижно, испытывая странное чувство робости. Но вскоре лихорадочное желание узнать побольше и запечатлеть документально все то, что мы видели, охватило нас, побуждая к активным действиям. Такое волнующее зрелище, как огромный кратер, затерянный среди океанских просторов, вызывает в человеке подъем чувств, нуждающихся в выходе, и обычно сопровождается желанием дать возможность и другим людям полюбоваться необычайной картиной. И поэтому мы постарались по возможности точно запечатлеть на кинопленку этот прекрасный суровый пейзаж.

В настоящее время Картала имеет два кратера, открывающиеся на дне огромной воронки, которая достигает в диаметре нескольких километров. На дне ее зияют два огненных отверстия. Мы увидели какое-то животное, быстро пробегавшее между кратерами. Это был дикий муфлон — хозяин пустынных плоскогорий.

Вид этого животного, однако, не мог рассеять ощущение одиночества, испытываемое всеми живыми существами, попадающими на вершины, где вереск и муфлоны, рододендроны и мелкие насекомые лишь усугубляют впечатление убогости, производимое выжженной вулканом землей.

Картала господствует над островом. Мощь ее так велика, что и по сей день туземцы считают ее недра обиталищем таинственного демона своей земли. Этот демон — великий «Сари». Всякий раз, как раздается гул или происходит сотрясение земной коры, островитяне уверены, что это — знамения божественного гнева, и тут же бросают все свои дела и начинают молиться, стараясь умилостивить божество. Вот почему, когда мы швырнули в кратер большой камень, проводник и носильщики так возмутились, что от вторичной попытки нам пришлось отказаться. Никто не желает жить на склонах горы, а в тех редких случаях, когда кто-нибудь из островитян подымается на Карталу, утомление и страх значительно увеличивают их обычную робость. Память о последних извержениях и устрашающий вид кратера только усиливают суеверный ужас, внушаемый Карталой.

Мы тоже испытали чувство смятения, когда, пробираясь между дымящимися трещинами, вдруг услышали два глухих раската, эхо которых прокатилось по этой гигантской геологической арене. Но самое сильное ощущение испытали мы, когда приблизились к большему из двух кратеров. Мы увидели такую пропасть, что не смогли устоять на ногах и упали на колени, вцепившись руками в землю.

Целый день мы осматривали и исследовали местность — пробирались между каменными глыбами по обнаженным каменным площадкам, ходили по краю пропасти, задыхаясь в удушливых испарениях.

Позднее погода, словно раскаявшись в том, что позволила нам так много увидеть, опять переменилась: гигантский занавес тумана опустился над огромным амфитеатром. Плоскогорье вновь погрузилось в унылое одиночество: бледное солнце едва светило, и от этого еще печальнее казались бесплодные равнины, заволакиваемые облаками. Врата ада замкнулись, отделив чудовищный вулкан от сияющего моря, в сторону которого мы теперь повернули.