На лужайке Эйнштейна

«Ну, конечно, – подумала я. – Обычное расширяющееся плоское пространство – это то, что нам нужно, чтобы сделать S-матрицу инвариантной и придать смысл теории струн. В таком пространстве существует реальность, потому что все наблюдатели могут увидеть то же самое».

– Это помогает, так как наблюдатели не будут ограничены горизонтом? – отважилась спросить я.

Он кивнул:

– В открытой фридмановской вселенной имеется бесконечное количество частиц, и наблюдатель может оглянуться назад и с течением времени видеть их все больше и больше. В конце концов он может увидеть сколь угодно большое их количество. Хотя вы никогда не увидите Вселенную в целом, но вы можете выбрать любую ее часть, и когда-нибудь вы всю эту часть увидите. В этой ситуации нет тех проблем, с которыми мы сталкиваемся в случае деситтеровского пространства.

Это подвело Сасскинда к третьей идее по решению проблемы космологии.

– Идея заключается в том, чтобы встать на точку зрения наблюдателя, живущего на позднем этапе эволюции, – сказал он, – того, кто живет уже во фридмановском пространстве. Я называю такого наблюдателя Писцом[50].

План заключается в том, объяснил Сасскинд далее, чтобы построить голографическую дуальность между причинно-связанной областью Писца в плоском пространстве и квантовой конформной теорией поля на двухмерной ее границе: FRW/CFT-соответствие.

Я поняла идею. Благодаря тому что в ней было место для инвариантности, FRW/CFT-соответствие позволит ученым-космологам сохранить не только теорию струн, но также и реальность. В то же время, ограничивая теорию причинно-связанной областью одного наблюдателя, мы удовлетворяем требованиям обобщенного принципа дополнительности и избегаем нарушения любых законов физики. При этом даже можно сохранить теорию хаотической инфляции и ландшафт теории струн, позволяя с помощью антропного принципа объяснять значение плотности темной энергии или чего-нибудь еще, если потребуется.

Удовлетворить требованиям обобщенного принципадополнительности в плоском пространстве дело нехитрое. В плоском пространстве причинно-связанные области не играют принципиальной роли, потому что со временем – что означает: по прошествии бесконечного его количества – все наблюдатели окажутся в одной и той же причинно-связанной области. И тогда вы, возможно, с полным правом назовете эту область Вселенной. И конечно, FRW/CFT– соответствие удовлетворяет требованиям голографического принципа, но насколько это сложно? Площадь границы области наблюдателя стремится к бесконечности. От голографического принципа в плоском пространстве ограничений не больше, чем от дорожного знака, предписывающего водителю не превышать бесконечной скорости.

Кроме того, у меня были сомнения, каким образом космология Писца может помочь нам здесь и сейчас. Мы не хотим иметь дело с нашей Вселенной? А что, если наше деситтеровское пространство перейдет в плоское через миллиарды лет? Так ли уж оно комфортно? Справедливо ли будет рассматривать фридмановскую вселенную как непрерывное продолжение нашей собственной? Если наша Вселенная распадется, она будет уничтожена в этом процессе, так же, как вселенная, существовавшая до нашей, была разрушена Большим взрывом. Такая вселенная пока не реальна, но когда-нибудь это случится. Просто я не была уверена, что этого достаточно.

– Может быть, какая-то из этих идей окажется правильной; может быть, все они; но может быть, и ни одна из них, – сказал Сасскинд. – Но мне кажется важным обрисовать с максимальной ясностью, какие вопросы правильные. Понять, какая физика объединяет привязку по месту с глобальной перспективой, – это по-настоящему большой вопрос. По этому вопросу будет опубликовано много мусора. Это очевидно. Но это настоящий вопрос. Он весь связан с вопросами о горизонтах событий, о голографическом принципе… все эти понятия взаимосвязаны, но пока они не складываются вместе в единое, всеобъемлющее представление. Я надеюсь, что это произойдет. Это вопрос о космологии, я с ума схожу от него. Но мне семьдесят один год. Мои шансы найти ответ очень малы. Мне остается заняться прозелитизмом, не работать над поиском путей решения проблемы, а ставить правильные вопросы. Я говорю людям: я думаю, такие-то и такие-то вопросы являются важными, может быть самыми важными.

Его рассуждения напомнили мне Уилера. На первый взгляд, они были слишком разными людьми. Где Уилер говорил сладким и мягким голосом, Сасскинд был дерзким и жестким; где Уилер был открыт для явных спекуляций, Сасскинд был осторожен и скептичен. Но оба физика любили смелые идеи, обладали интуицией, и оба опережали свое время.

– Могу я попросить вас оказать мне одну услугу? – спросил папа, потянувшись за своим портфелем.

«О боже, – подумала я. – Что он задумал?»

Он вытащил книгу Сасскинда «Голографическая Вселенная».

– Подпишите, пожалуйста!