На месте Валерии

— Однако… — продолжала Нереа, выехав на проспект Кастельяна и сосредоточившись на движении, довольно плотном в это время суток, — я думаю, что она платит за это слишком дорого и ради отношений с Серхио жертвует достоинством.

— По ее словам, она прекрасно это понимает. — Я решила выступить адвокатом дьявола. У меня не было желания демонизировать взаимоотношения Серхио с Лолой, а также перегибать палку, оценивая ситуацию. Хотя в целом мы все придерживались единого мнения на этот счет.

— Она ничего не понимает, Валерия, она вымаливает любовь, а получает только секс. Когда хочет или когда ему удобно?

— Скорее второе, но это если смотреть с нашей колокольни. Принимая во внимание, что другие люди могут иметь прямо противоположное мнение, думаю, наша позиция не имеет особых преимуществ.

— Мы обязаны что-то предпринять.

— И что мы можем предпринять, Нереа? Если мы выскажемся откровенно, она разозлится и перестанет с нами разговаривать. Недели через две она решит, что можно возобновить общение, но к болезненной теме больше не вернется из принципа. И это в лучшем случае. Мы уже пробовали. Она знает нашу точку зрения.

— И что тогда?

— Что? Придется подождать, пока она сама образумится, и постараться не осуждать ее, хотя порой это сложно.

— Ты понимаешь, на ком отыграется этот тип?

— Вряд ли… В конце концов, это лишено смысла. — Я коснулась ее руки: — Лично меня больше беспокоит ее работа, когда все закончится.

Нереа задумалась. Она явно была озабочена. Подруга имела привычку хмуриться, когда напряженно размышляла, хотя в ее семье к хмурому выражению лица относились неодобрительно. Подозреваю, что ее мать с пеленок мазала дочерей кремом против морщин, чтобы они всегда оставались юными и свежими, сохраняя товарный вид на рынке невест. Но в данном случае речь шла даже не о старомодном пуританском воспитании. Я знала, что Нереа воротило от некоторых вещей. Например, мысль о том, что кто-то воспринимал ее подругу в качестве вишенки на торте, была для нее невыносимой. А причиной, на мой взгляд, являлось то, что лично Нереа отдельные привычки Лолы казались неприемлемыми, хотя она и боролась по мере возможности со своим снобизмом. С другой стороны, Лола была ее близкой подругой, и разве она не имела права высказаться?

Нереа нарушила молчание, когда мы уже приближались к моему дому:

— Валерия, кое-что никак не укладывается у меня в голове. Я не понимаю, почему Лола терпит такое отношение к себе со стороны Серхио. Я хочу знать причину и, если не смогу ей помочь, хочу хотя бы понять.

— Но все же так просто, Нереа…

— Правда? — она с изумлением посмотрела на меня, на миг отведя взгляд от дороги.

— Лола либо влюблена в Серхио, сколько бы ни отрицала этот факт, либо ей нравится та форма отношений, которая у них сложилась.

Нереа покачала головой:

— Не понимаю.

Она остановила машину. Я легкомысленно улыбнулась, поцеловала ее и попросила не мучиться понапрасну.

— Сейчас я ни о чем другом и думать не могу, — призналась Нереа.

— Можешь, конечно. — Я лукаво усмехнулась. — Ты выглядишь безупречно, почему бы тебе не навестить своего парня, сделав ему сюрприз?

Нереа мягко улыбнулась и смущенно уставилась на руль.

— Может, я так и поступлю.

Машина тронулась с места, набирая скорость. Я не сомневалась, что Нереа поедет прямо домой, в полном соответствии с правилами этикета. Разве могла она позволить себе нагрянуть к кому-то в гости без предупреждения? Мое предложение было чистым безумием.

16. И грянул гром…

Утром мне позвонила Кармен и с тревогой поинтересовалась, удалось ли наладить отношения с Адрианом, вернув их в прежнее русло. Я не знала, что ей ответить. Адриан уже лежал в кровати и спал, когда я пришла домой после наших посиделок. И если он все же не спал, то очень хорошо притворялся.

А вот я ночью почти не сомкнула глаз, но решила об этом умолчать. Лола была права. Подруги взирали на мой брак с умилением, как на идиллическую картину, мысленно представляя на ней себя. Они считали наши с Адрианом отношения образцовыми, и я не могла потерять лицо, признавшись, что не спала всю ночь и была готова рыдать и рвать на себе рубаху, как виртуоз фламенко Камарон, воображая своего мужа в чужой постели, в объятиях юной красотки. У меня почти не осталось разумных объяснений, почему мы с Адрианом вместе застилали кровать, но никогда ее вместе не разбирали. Одно из двух: или его кто-то удовлетворял на стороне, или я ему больше не нравилась и он занимался рукоблудием. Но в любом случае это только укрепило мое решение привести себя в порядок. Как будто это могло помочь.

— Что ж, дела идут неплохо. — Неплохо, хотя бы потому, что я отважилась избавиться от невзрачной, лишенной даже намека на женственность одежды, о чем свидетельствовал набитый под завязку пакет для мусора у двери.

— Я рада. Валерия, это нормально, что вы иногда ссоритесь. Будь снисходительна к нему и к себе тоже.

— Да, ты права. — Мне хотелось поскорее покончить с враньем, и я в нетерпении принялась грызть ногти. — А ты? Как твои дела?