На меже меж Голосом и Эхом. Сборник статей в честь Татьяны Владимировны Цивьян

Хотя вариант рукописи был уже в основном подготовлен, после хиналугской экспедиции я решил резко изменить географию и поехать в один из самых отдаленных языковых ареалов, на Камчатку. Я списался с Александром Павловичем Володиным, ленинградским специалистом по ительменскому языку, и он посоветовал взяться за алюторский язык. Поэтому в сентябре 1970 года я отправился на Камчатку, чтобы лично осмотреть место будущей экспедиции. Эта поездка показала, как непредсказуема дорога в этот край. Долетев без приключений до Петропавловска-Камчатского, я столкнулся с трудностями полетов внутри Камчатки. Мне надо было добраться до райцентра Олюторского района, Тиличики, где в селении Вывенка живут алюторцы. Я взял билет на ближайший самолет, но из-за погодных условий рейс несколько дней откладывался. Я поселился в гостинице аэропорта и целыми днями ждал регистрации, которая постоянно откладывалась. Соседи по гостинице говорили мне, что это дело обычное, иногда рейса ждут по месяцу. Наконец полет состоялся, я прилетел в Тиличики, но по всему было видно, что погода ненадежная и я могу здесь надолго застрять. С большим огорчением я принял решение улетать тем же бортом. До вылета оставалось несколько часов, а тут летел «Ан-2» в один из поселков, Ачай-Ваям. Там живут чукчи, но я решил слетать хотя бы туда. Полет проходит очень низко, и можно наблюдать природу. Осенью вся тундра бордовая, фантастически красивая. Этим эстетическим впечатлением пришлось и ограничиться.

Рукопись моей книги я отдал Климову для прохождения рецензирования. Ничего о ней мне не было известно. А зимой я получил письмо от А.П. Володина, который сообщил мне, что он присутствовал на скандальном обсуждении моей рукописи в Институте языкознания в Ленинграде. Об этом обсуждении меня никто не предупредил и никто на него не пригласил. Обсуждение длилось несколько часов, его лейтмотивом было возмущение, что какой-то неизвестный писака, апологет буржуазного языкознания, ничего не написал о достижениях в области полевой лингвистики советского академического сообщества. Декламировали даже стихи о советском паспорте и указывали автору книги, что он не гордится своим паспортом и ему дорога в лучшем случае за кордон. Были также и благожелательные рецензенты, например, С.Д. Кацнельсон, но негодующие отзывы доминировали. Климов мне скупо сообщил, что рукопись забраковали. Я хотел получить официальные материалы обсуждения и требовать сатисфакции, изъявляя готовность, в чем смогу, расширить советскую библиографическую часть. Но Климов был, видимо, напуган, что так опрометчиво меня ангажировал, и защищать меня не был готов, полагая, что усмирить или задобрить моих оппонентов не удастся. Звегинцев, напротив, был удовлетворен таким поведением ленинградских коллег (ничего другого он от них и не ожидал) и обещал издать книгу факультетскими средствами. Такая публикация, конечно, не имела доступа к широкой публике, но, тем не менее, рукопись была мною доработана с учетом опыта последних экспедиций и вышла в 1972 году. Неожиданно она была замечена крупным международным издательством Mouton, которое предложило перевести эту книгу на английский язык. Английский вариант появился в 1977 году [Kibrik]. Кстати, я случайно прочел в диалектологическом сборнике рецензию на мою книгу [Калнынь], с автором которой я не был знаком. Эта рецензия была очень благожелательная, и ее автор агитировала диалектологов учесть многие из предлагаемых мной рекомендаций. Позволю себе также привести заключительную часть этого отзыва: «Нам, прежде всего, хотелось показать привлекательность многих идей А.Е. Кибрика для диалектологов-лингвистов, наиболее часто соприкасающихся с ситуацией полевого исследования. Книга А.Е. Кибрика важна тем, что в ней впервые в полном объеме эксплицируются правила полевого исследования, как особого метода извлечения лингвистических данных. Этот метод предоставляет лингвисту особенно интересные и широкие исследовательские возможности. Поэтому каждый, кто занимался полевой работой, присоединится к восторженной оценке полевого исследования, которой А.Е. Кибрик заключает свою книгу» [240] [Калнынь, 268—269]. Эта рецензия была для меня компенсацией за ранее упомянутую рецензию К.В. Горшковой.

6. Работа над арчинской грамматикой