На милость дня. Былинки

«Господи, умоляю, прекрати мои мучения! Я не хотел ничего дурного! Я только хотел себя проверить – могу еще произвести впечатление на симпатичную женщину или нет, У меня и в мыслях… прости, соврал, мыслишка мелькнула одна, но это так, по привычке. Ты же меня знаешь, Господи! Жена у меня хорошая, Никогда больше к незнакомым дамам не подсяду!» «Смотри у меня – не впервой прощаю!» – сказал Господь и исчез.

– Миал, вот и «Речка» наша, выходим,

Напротив дверей стоял широкоплечий мужчина с повадками бойца монастыря Шао-Линь и протягивал ручищи своей ненаглядной Танечке.

Услышал Господь мои молитвы, слава Тебе, Господи, слава Тебе…

Что-то сердчишко пошаливает, надо с собой валидол носить.

Вот и лето прошло,
Словно и не бывало.
На пригреве тепло.
Только этого мало.

Все, что сбыться могло,

Мне, как лист пятипалый,
Прямо в руки легло,
Только этого мало.

Понапрасну ни зло,

Ни добро не пропало.
Все горело светло,
Только этого мало.

Жизнь брала под крыло,

Берегла и спасала,
Мне и вправду везло.
Только этого мало.

Листьев не обожгло,

Веток не обломало…
День промыт, как стекло,
Только этого мало.

Арсений Тарковский

* * *

Чего уж там, люблю поворчать; то не так, это не эдак – что дома, что на работе, иногда на улице – по обстоятельствам. Только при начальстве язык прикусываешь. И тут повезло; нет у меня начальства – и все тут. Сам я себе начальник. Вот и приходится день-деньской не покладая рук (выражение неудачное, потом заменить надо) наставлять подчиненных или просто под руку подвернувшихся (выражение неудачное, потом заменю) учить уму-разуму, как что делать положено и вообще – как правильно жить.

Большинство не слушается, приходится бурчать им вслед: «Я же говорил тебе, почему не так сделал?» А если и верно сработает – все равно ворчу – привычка такая. Знакомые внимания не обращают, мимо ушей пропускают, а кто учиться не хочет, огрызаются еще: «Ты бы жену свою воспитывал, политработник такой-то!» Ну, вы понимаете, культуры у людей маловато…

Да разве я женой не занимаюсь! Да в первую голову – жена-то всегда под боком. Правда, в тонкости стирки, глажки, уборки и готовки не вмешиваюсь – на конечный результат указываю: вот так надо было и так, а не эдак, соли побольше, масло пораньше, резать помельче и так далее.

Поворчу-поворчу и сяду к любимому столу «былинки» писать – штука тоже непростая, умственная. А жена подойдет сзади, погладит, как маленького, по лысеющей голове и скажет: «Отдохни ты, солнце мое, устал, поди, всем замечания делать»,

А я возьму ее за руку и ни словечка не выдам: все-то она давно ведает, «былинка» моя ненаглядная…

Он был ворчун —
Не больше, чем любой.
Она ж его За это укоряла,
Она ему
Частенько повторяла:
– Что будет
В старости с тобой!

Шли годы…

Он ворчал,
Она ворчала,
Он ей в упрек,
Она его в штыки:
– Что будет в старости!.. —
И замолчала.
Они давно уж
Были старики.

Василий Федоров † 1984

* * *

Это ты, старик, одинок? – не понял кто-то. – Ты редактор кучи газет, пишешь интересные книги, у тебя друзей… да и человек ты, уж чего там, неординарный. Хандра на тебя нашла посконная, русская. Ты ее водочкой… да раззудись плечо…

Со мною бедами все делятся,
Коль принимаю я душой.
И мне давно уже не верится,
Чтоб кто-то с радостью пришел.

Евгений Еськов, г. Макеевка

– Поверь, друг, нет одиночества выжженнее моего – пустыня сахарская. На работе нелады, близкие люди стали дальними, болезнь сосудов замучила. Вокруг – все, а в кругу – ноль.