На милость дня. Былинки

Игорь Шкляревский

Выходят дети подземелья

По пути к метро захватил сумку с мусором, благо наши «сталинские» дома мусоросборниками не обременены, Подхожу к контейнеру, а в нем трое бомжей выискивают необходимое для продолжения жизни. О лицах лучше не говорить, да и одежонка та еще, но сразу пришло на память, как сам господин писатель во время оно находился не в лучшем положении, Зажал в руке десятку, ищу повода отдать без унижения, А как отдать? Они на нас, как и мы на них, внимания не обращают: словно живут на планете две расы, но в контакт не вступают, Потоптался я на грязной контейнерной площадке и побрел в нужную сторону, Иду и с Господом разговариваю: «Господи, Ты же знаешь, я безкорыстно хотел помочь бездомным людям, но ничего не получилось, На добрые дела мы всегда отговорку найдем»,

Глаз налитой на скомканном лице,
Разбухшем, словно в луже сигарета…
Стоит пальто у церкви на крыльце
И что-то шепчет Богу – с того света.

Он тоже был когда-то человек…

Имел свой дом и спал под одеялом.
И девушка, не поднимая век,
Его когда-то в губы целовала.

Теперь он бомж. И даже теплых слез

Нет для него в измученном народе.
Не подают. И лишь смердящий пес
К нему без отвращения подходит.

Сергей Соколкин

И в тот же день пришел в редакцию испитой бомж из Эстонии с просьбой помочь вернуться домой – в трехкомнатную квартиру с мамой и ванной. Для консульства нужна фотография. Зная по опыту, насколько тяжело опустившемуся человеку пройти мимо винной лавки, я отправил с ним нашего сотрудника. Через несколько дней Павел показал выправленные для переезда через границу документы. Денег на автобус мы ему дали.

Иногда я вспоминаю этого человека из Нарвы и мучаюсь: вырвался он из тины пьянства на родной земле или все так же продолжает с отвращением потреблять «фунфырики», но с эстонским названием? Совершил же для тебя Господь чудо: не оставил без внимания даже такую, на мой взгляд, ничтожную просьбу помочь опустившемуся человеку. Ты уж там держись, Савл, чтобы стать новым Павлом. Крепко помни – ты Богу слово давал! Он подождет, подождет и спросит…

«Пьянство – утрата рассудка, истощение силы, безвременная старость, кратковременная смерть» (Св. Василий Великий † 379).

Я вижу спины на рассвете,

я слышу брань по вечерам:
то брошенные нами дети —
двадцатого столетья срам.

Они смирились с этой долей.

Они бродяжат среди нас,
как сгусток безысходной боли,
как вопиющий в поле глас.

Мы исподволь следим за ними, —

они везде, куда ни глянь, —
и в общем хаосе и дыме
меж нами призрачная грань.

Николай Астафьев, СПб.

А недавно я наблюдал сцену, удивительно точно описанную в стихотворении сызранского поэта. Детали немного разнятся, но суть передана правдиво: бомж и бездомная собака дрались за выброшенную еду. Никогда бы не поверил, если бы не довелось быть прохожим…

Собака и бомж

Встретились у мусорного бака, проклиная свой голодный век, старая бездомная собака и – бездомный тоже – человек. У обоих в животах урчало, а в бачке – съедобные куски. И тогда собака зарычала, обнажая желтые клыки. Царь природы доказал, однако, что уже совсем он одичал: встал на четвереньки возле бака и страшней собаки зарычал. От него шарахнулась собака. Человек встал на ноги опять. Содержимым мусорного бака стал свой дикий голод утолять (Олег Портнягин)