На милость дня. Былинки

Я безусловно верю, что человекам это невозможно, Богу же все возможно (Мф, 19, 26), за одним исключением: что Господь отучит меня смотреть телевизор. Настолько сильна была эта привязка, что дома и на кухне стоит старенький, но исправный ящик, Справедливости ради, должен сказать, что программы переключаю с калейдоскопической скоростью, ибо по всем 18 каналам одна муть смывает другую…

Его бы, может, мысль возвысила!
Ему б сейчас труднейший тест!
…А он сидит у телевизора,
глазами детективчик ест,

…А он сидит, блестя подтяжками,

грамм уже принявши пятьсот,
глотками длинными и тяжкими
чаек из блюдечка сосет…

Его б душа была возвышенна!

…А он, подлец, жует блины,
и неподвижна его лысина,
и вдаль глаза устремлены…

Евгений Винокуров

Ну, смотрю, что где в мире случилось; теперь это, в основном, кого, где и в каком количестве убили разными способами – осознанно или по недосмотру. Батюшка благословил.

Перелом произошел во время двухмесячной «оранжевой революции» на Украине: я хотел знать и другие новости, а мне днем и ночью показывали киевский Майдан. И вдруг открылось очевидное: мне усиленно вбивают в мозг именно то, что кому-то надо, а я неволи не терплю. И я перестал смотреть эту японскую игрушку. Осталась, правда, по непонятной причине единственная любимая передача – «Медицинский детектив», но теперь, подкрепленный победой, уверен, что одолеть свой нездоровый интерес к проблемам преступности вполне в моих силах.

Я перестал читать газеты. —
я ненавижу телевизор, —
да что за наказанье это —
рассматривать все те же лица!..

Я им не верю. Я не верю

в торжественные обещанья,
когда почти за каждой дверью
таится призрак обнищанья.

Но дверь с опаской открывая,

мы все ж распахиваем руки,
и боль от сердца отрываем,
и ею делимся друг с другом.

Мы болью делимся по-братски,

как радостью – не научились!
И жизнь проходит по-дурацки.
Но как? – Но как это случилось?..

Николай Астафьев, СПб

.

Для одержимых телевизионной напастью настоятельно советую поступать так же, как бросать курить, – одномоментно и навсегда. На первое время запаситесь леденцами: говорят, помогает. Появится масса свободного времени; сначала вы не будете знать, как с ним справиться, а потом обязательно появится интересное занятие. Я, например, бросив смотреть телевизор, стал писать «былинки». «Ха-ха-ха! – засмеетесь вы. – Тоже мне писатель!»

Ну, про талант по скромности промолчу, зато до телевизора мне, как до лампочки. Молчи и темней своим огромным блестящим зраком, бес рогатый!

Гибкая ложь, поминальный елей,

рельсы из чистого золота…
Круглые сутки без «ешь» и «налей»
смотришь, не чувствуя голода.

«Что вы читаете?» Ширма – ответ:

«Пушкина!» – выпалит весело.
Врет, прохиндей, а претензии нет.
(Если бы Пушкина, если бы…)

Вор за решеткой, а где словоблуд?

Демон с луженою глоткою?
Он – на экране, он все еще тут,
только теперь он с бородкою.

…Все это было и все это есть.

Что ж тебе нужно, неистовый?
– Правды желаю! И нощно, и днесь.
Правды. Для выхода к Истине.

Глеб Горбовский, СПб.