На Мировой войне, в Добровольческой армии и эмиграции. Воспоминания. 1914–1921

9 февраля с утра бой снова разгорается на всем фронте, крепостная артиллерия часть своих орудий направляет по окопам против 171-го пехотного полка, но так неудачно, что командир этого полка просит стрельбу эту, наносящую больший вред нам, чем противнику, прекратить. Поднимается полк из окопов, бросается на немецкие окопы, но, к сожалению, безуспешно и, понеся большие потери, отходит в свои окопы. Сильный бой продолжается весь день, все госпитали в Гродно завалены нашими ранеными. На главном перевязочном пункте среди наших имеются и раненые немцы, при опросе которых оказалось, что они принадлежат к двум разным корпусам[249][250], что командующий их армией принц Иохим[251] находится со своим штабом в Сопоцкине в женском монастыре; русские войска окружены ими в Августовских лесах к северу отсюда.

С подходом на следующий день 26-й пехотной дивизии, развернувшейся перед фортом № 2, правее нас, и выдвинувшей к фольварку Кулаковщизна на правый фланг 169-го пехотного Ново-Трокского полка 104-й Устюжский полк, наше положение сразу облегчилось, весь огонь с высоты 102 теперь направлен по 26-й пехотной дивизии. В таком положении прошел еще день.

Летал над полем сражения наш летчик и вечером явился в штаб дивизии, чтобы указать места замеченных им неприятельских батарей.

В следующие дни 26-я пехотная дивизия атакует высоту 102, но безуспешно.

На рассвете 11 февраля разбужен сильнейшей стрельбой на фронте 171-го пехотного Кобринского полка. Бегу к своей цейсовской трубе, вижу отходящие пехотные цепи, посылаю офицеров и конвой остановить их. Останавливают на скате и, вернувшись, докладывают, что это не наши, что это полк XV корпуса, подошедший ночью к окопам 171-го Кобринского полка, и на рассвете, выйдя из окопов и имея перед собой командира полка, бросился на штурм немецких окопов. Но этот доблестный командир полка полковник Генерального штаба N убит, вместе со своими другими офицерами, и полк отходит назад. Полнейший для меня сюрприз, так как никаких извещений от командира корпуса не получал, а командир 171-го пехотного Кобринского полка, вполне уверенный, что мне все известно, ничего со своей стороны также не сообщил. Донес о печальном результате этого предприятия и просил разрешения задержать полк до вечера, чтобы видом отходящих частей не вводить в соблазн свои полки. Не смел расспрашивать о причинах появления на фронте командуемой мной дивизии чужого полка, желавшего оказать нам помощь.

Однако все-таки был заинтересован и потом из частных разговоров узнал, что этот полк после поражения 2-й армии в Восточной Пруссии был вновь сформирован в тылу и теперь, прибыв в Гродно, назначен был во II корпус. По просьбе командира полка, желавшего восстановить утраченную репутацию полка, ему и было разрешено штурмовать немцев из окопов 171-го пехотного Кобринского полка.

В таком положении 43-я пехотная дивизия и весь II корпус, без жилья, при стоявших все эти дни морозах, в плохих окопах без соломы пробыл[и] до 15 февраля.

В этот день командир корпуса решил захватить высоту 102 ночным штурмом. Для чего приказано: в 23 3/4 часа артиллерии 43-й пехотной дивизии открыть ураганный огонь по противнику, находящемуся перед ней, и поддерживать его до 24 часов ночи, а затем демонстрировать наступление пехотой. Главный удар наносит 26-я пехотная дивизия, выдвинув предварительно между первым и вторым фортами 104-й пехотный Устюжский полк, в обход немецких окопов на высоте 102 с востока, и атакует в направлении села Рачки. Зная из учебников тактики, что демонстрация может оказать пользу только тогда, когда ведется с полным напряжением сил, я приказал атаковать противника на фронте 169-го и 171-го пехотных полков. Внимание противника было отвлечено в нашу сторону, 104-й пехотный Устюжский полк с успехом исполнил охват немецких окопов на высоте 102, выйдя им в тыл и принудил немцев к отступлению, причем одну роту и одну 4-орудийную батарею в запряжке взял в плен; остальные полки 26-й пехотной дивизии заняли высоту 102 с фронта.

В 43-й пехотной дивизии во время этого ночного штурма один батальон 170-го Молодечненского полка под командой подполковника Барковского прорвал первую линию немецких окопов и глубоко вторгся в их расположение. Но, не будучи поддержан соседями, был окружен немцами и целиком взят в плен. Во всяком случае, после всего этого немцы стали на всем фронте отходить, задерживаясь на возведенных ими в тылу окопах. 43-я пехотная дивизия наступала по обе стороны ложбины от Гиновичей на Голынку. После полудня 16 февраля я со штабом переехал в село Гиновичи, сверх ожидания оказавшееся уцелевшим и даже с появившимися в некоторых избах жителями.