На Мировой войне, в Добровольческой армии и эмиграции. Воспоминания. 1914–1921

О результатах нашего расследования, через два дня, я доложил гетману Скоропадскому, он поблагодарил за скорое и обстоятельное расследование и, видимо, был доволен таким благополучным окончанием «по пьяному делу!». И раньше чем отпустил меня, задает мне вопрос: не желаю ли я получить назначение на должность командира корпуса в предстоящем формировании украинской армии?» На минутку задумавшись, я ответил:

– Благодарю, желал бы, и мне было бы особенно приятно получить [часть,] формирующуюся в Полтавщине, где я в младших чинах провел восемнадцать лет своей службы!

– Я буду иметь вас в виду!

И мы распрощались[432].

Однако дальнейшее формирование украинской армии умышленно задерживалось немецким командованием, которое к этому времени совместно с австрийцами заняло весь юго-восток России, ввело военное положение в нем и прочно установило порядок выкачивания из России всего им необходимого. Помещики охотно продавали им хлеб, на который зарилось местное население, уничтожавшее не только хлеб, но и производя повсюду порчу молотилок и унося переводные от них ремни. Военные немецкие суды строго наказывали крестьян и взыскивали с них убытки, причиняемые помещикам! Немцы выписывали из Германии свои молотилки и запас переводных к ним ремней. За все продукты и скот, забираемый у населения, немцы щедро расплачивались нашими десятирублевыми бумажками, как говорили тогда, фальшивыми, печатавшимися в Лейпциге и доставляемыми на Украину целыми вагонами! При таком положении для немецкого командования появление вооруженной украинской силы было нежелательно, и они всячески оттягивали ее форми рование; а чтобы занять гетманское правительство, давали задачи по разработке планов формирования: то для четырех, то для шести, то для восьми корпусов; то с тремя дивизиями, то с четырьмя каждый; полки то трехбатальонные, то четырехбатальонные. И так далее, то же и с другими родами войск. Наконец решено формирование восьми корпусов, по две пехотные дивизии каждый, в дивизии четыре пехотных полка по четыре батальона каждый. К каждой дивизии придается по одной артиллерийской бригаде шестибатарейного состава (батарея в шесть орудий) и одного мортирного дивизиона (две батареи). И на всю армию – две кавалерийских дивизии по четыре полка каждая (?). Корпуса расположить: I – на Волыни, II – в Киевщине, III – в <нрзб>, IV – в Черниговщине, V – в Екатеринославщине, VI – в Полтавщине, VII – в Харьковщине и VIII – в Одессе.

Командирами этих корпусов назначить [следующих лиц]: генерал Ерошевич, генерал Волховской, генерал Дорошкевич, генерал Березовский, генерал Васильченко, генерал Слюсаренко, генерал Волкобой и Бискупский. Отдельными кавалерийскими дивизиями – полковник Барбовичили?

Административное устройство Украины состояло из министерств во главе, губернаторов, повитовых (уездных) старост, губернских и повитовых комендантов. При всех повитовых старостах и комендантах были свои конные сотни, а при губернских комендантах – еще и команды пулеметные и пешие. Городские коменданты в губернских городах имели свои пешие караульные роты. Таким образом, управление Украиной было смешанное военно-административное (гражданское).

Министр внутренних дел Кистяковский[433] крепко стоял на том, чтобы состоящие при повитовых старостах конные сотни не были расформировываемы, так как, по его мнению, эти сотни (из 30 повитов), в случае надобности сведенные воедино (?), представляли бы значительную кавалерийскую массу, которая по его указаниям быстро могла бы перемещаться по Украине в места возникающих беспорядков и даже принимать участие в военных действиях украинской армии.

Вдоволь насладившись чудным видом разлившегося Днепра, прогулками по цветущим садам и паркам, в прекрасном настроении духа, в начале июня месяца я направился к месту своего назначения в Полтаву. Для поездок командиров корпусов им предоставлен каждому особый служебный вагон второго класса, который подан мне в Киев в сопровождении моего личного адъютанта поручика Евтухова, бывшего офицера военного времени, окончившего юридический факультет Новороссийского университета, отлично говорившего на украинской мове и по-немецки. Для меня эти его знания мовы и немецкого языка были совершенно необходимы: ни того, ни другого я не знал. Кроме того, он был видным, ловким молодым человеком, как говорится, на все руки[434].