На Мировой войне, в Добровольческой армии и эмиграции. Воспоминания. 1914–1921

Украинский сепаратизм, кроме обороны, преследовавший цели поддержания государственности и правопорядка, не носил тогда еще остроты, которую затем в него внесли Петлюра, Винниченко и Грушевский. Рада лишь протестовала против Временного правительства, возглавляемого Керенским, попущений этого правительства в отношении большевиков и несуразных мероприятий и потому вражды к себе ни в ком не возбуждала. Жить в то время в Киеве было легко, а у кого были средства – и приятно! Осень стояла прекрасная, жизнь била ключом: улицы, сады, театры, цирки, кино переполнены публикой – и на тех, кто безвыездно пробыл на фронте в течение трех лет войны, производила какое-то особое впечатление, когда хотелось верить в лучшее будущее!

В начале октября я получил от знакомого мне помещика Полтавской губернии Вульферта приглашение приехать к нему в имение, где в его семье гостила моя дочь. С удовольствием, конечно, приглашением этим воспользовался и, оставив за собой квартиру, через два дня я уже был около Миргорода в селе Кибинцы, в старой барской усадьбе, со старинным домом с колоннами, стоявшим над большим, как озеро, прудом; со старым тенистым парком, спускавшимся от дома к пруду, фруктовым садом, паровой мельницей, большой дубовой рощей и тысячью десятин чернозема. Громаднейшие скирды соломы на полях свидетельствовали об отличном урожае этого года. В двух верстах от дома находился хутор для скота и свиней, на котором жило 20 человек рабочих из военнопленных «славак»[398]. Помещик был в восторге от их работы и прекрасного поведения. Непосредственно к дому помещика прилегало село с церковью, а за прудом видно было хорошее двухэтажное здание сельской школы, теперь занятое под военный лазарет. Старший врач этого лазарета жил во флигеле усадьбы, остальной персонал – в школе. Большая часть больных, пользовавшихся в лазарете, давно уже покинули больницу и разбрелись по своим домам; оставались только тяжелобольные, лежачие и хроники.

С двустволкой и легавой собакой я бродил во всех направлениях, наслаждаясь дивной погодой и красотой украинской природы, так хорошо мне знакомой по прежней жизни в Полтаве. Интересно было наблюдать жизнь деревни после трех лет войны и в теперешнее революционное время! Жители села Кибинцы, малоземельные и бедные в мирное время, за время войны сильно поправились, во-первых, потому, что мужской пол, призванный в войска, заработков не пропивал, большинство семей получало правительственное пособие, а помещик, имевший огромные доходы с доставляемого в интендантства хлеба, щедро оплачивал их труд. Я всюду встречал веселые, довольные лица, хохлов в сапогах, хохлушек в нарядных плахтах и сорочках и в черевичках на ногах. Никто из них не горевал по отсутствующим мужьям, и они совершенно не были причастны к происходившей в России революции, о которой знали лишь понаслышке. Дезертиры с фронта пока побаивались показываться на улицах и скрывались у себя дома. Навестил и священника. Он жаловался на упадок религиозности и весьма слабое посещение церкви.

В это имение, лежащее на самой железной дороге Киев – Полтава, все время появлялись из Киева бывшие офицеры для закупки у помещика молочных продуктов, яиц, кур, фруктов и всего потребного для большого города. Их рассказы о новом для себя роде занятий – торговле – были иногда полны интереса и свидетельствовали об энергии и предприимчивости русского человека, поставленного в трудное и дотоле незнакомое ему положение. Многие даже говорили, что гораздо лучше быть торговцем, чем офицером!

Нечего говорить о том, что месяц, проведенный мною у помещика, где был прекрасный повар, свое молочное хозяйство и полная чаша всего, сильно меня подбодрил.

В конце октября решено всей семьей ехать на зиму в Киев. Тут уже другая картина: из первых же номеров газет узнаем, что развал фронта идет неудержимо. Формирование украинских войск, задуманное Радой в широких размерах до четырех корпусов, сокращено главнокомандующим до одного корпуса. Корпус этот, по номеру 34-й, под командой генерал-лейтенанта Скоропадского, отодвинут с фронта в район Белой Церкви и с окончанием его формирования будет передвинут в Киев. Рада всячески старается убедить главнокомандующего перенести свою Ставку в Киев, с тайным умыслом, конечно, чтобы подчинить его здесь Раде. Но ни один из главнокомандующих [Юго-Западным фронтом] (за это время друг друга сменявших) на эту удочку не попадается.

Условия жизни в Киеве значительно ухудшились: сильное вздорожание цен на все продукты, отсутствие топлива, каменного угля, необходимого для центральной электрической станции и городского водопровода, вследствие расстройства транспорта на железной дороге не доставленного своевременно с юга.