На Молдаванке музыка играет: Новые очерки о блатных и уличных песнях

В 1912 году хулиганство начинает приобретать характер повального бедствия, этот термин часто используют правоохранители, криминологи, публицисты. «Со всех концов России от Архангельска до Ялты, от Владивостока до Петербурга в центры летят сообщения об ужасе нового массового безмотивного преступления, которое мешает населению мирно жить, развиваться, дышать. Деревни охвачены ужасом, города в тревоге», — писал видный криминолог той поры В. И. Громов в статье «Безмотивные преступления». Особенно пышным цветом «озорство» расцвело в крупных промышленных центрах. К ним относилась и столица империи — Санкт-Петербург. За первые 13 лет XX века рост хулиганства в городе впечатляет: с 2512 до 9512 случаев. Если говорить о мелком хулиганстве, только в 1910 году зарегистрировано 46 690 таких случаев.

Одна из причин — чудовищное пьянство. В среднем петербуржец выпивал полтора ведра водки в год. Кроме того, в начале века на заводах появляются поточные линии, квалификация рабочего уже не играет особой роли. Резко увеличился приток деревенских жителей, обострилось противостояние «деревенских» и «городских», стремление новичков утвердиться, выстоять против местных. На конвейер пошли женщины, во многих семьях работали оба родителя, а дети оставались без присмотра, шастали по городу, где и без них было полно беспризорных: бежавшие от издевательств подмастерьев и хозяев ученики, «мальчики» из трактиров, обувных и портняжных мастерских, парикмахерских.

Подрастая, уличное «озорство» хулиганы переносили и в производственные цеха. «Весёлой забавой» рабочей молодежи считалось избиение заводского мастера. Рабочий Ижорского завода с гордостью вспоминал в 1920-е годы: «Мы, молодежь, били старших. Рабочие били мастеров, купали их в одежде в речке Ижора. При неполадке в заводской лавке разбивали стекла, били уполномоченных, устраивали обструкцию, бросали в ораторов стулья. Вмешивался полицейский — били и его».

«Васинские парни» — омичи или петербуржцы?

Как мы уже говорили, в раннем «омском» варианте песни об Аржаке упоминаются «васинские парни». Возможно, это поможет нам локализовать место рождения баллады? В самом Омске «васинская» топонимика отсутствует. Зато мы находим несколько упоминаний о том, что в области существовал некий «Васинский район». Сомнения прочь: оттуда и попали в песню «васинские парни»!

Но краеведение об этом районе — ни сном, ни духом. Упоминания о «Васинском районе» встречаются лишь в нескольких биографических справках. Так, о бойце Латышской дивизии Роберте Подансе, погибшем в 1944 году, сообщается: «родился в 1917 году в Васинском районе Омской области». Его мать Екатерина Михайловна — уроженка деревни Вернов того же района. Справочник «Великая Россия. Имена» сообщает об Иване Езунове, гендиректоре АО «Орскнефтеоргсинтез»: «родился 9 июня 1941 г. в дер. Щелкановка (Васинский район)».

Однако в 1917 году никакого «Васинского района» быть не могло, губернии тогда делились на уезды! Не существовал «Васинский район» и в 1941 году. Это легко установить по краеведческим источникам. Откуда же он взялся? Дело в том, что в 1940 году на территории Омской области был упразднён Тарский округ, а на его месте возникли 5 районов, в том числе — Васисский. Именно Васисский район в некоторых документах искажённо назван «Васинским». Указанная в биографии Езунова Щелкановка находится как раз на территории нынешнего Тарского района. Здесь же расположено и село Васисс.

Так что никаких «васинских» ребят в Омской области не было и в помине. Конечно, можно предположить, что песня возникла в Тарском уезде, где васисские резались с тарскими хулиганами — жителями уездного городка Тара. Когда же балладу передавали из уст в уста, «васисские парни» превратились в «васинских». Но все мало-мальски известные уголовные песни рождены в крупных городах, а не в забытых Богом местечках. Именно в густонаселённых центрах они обретают популярность, а затем расходятся по всей России. Это, как говорится, закон природы. Москва, Питер, Одесса, Ростов, Киев, в конце концов Омск — но только не захолустная Тара, население которой в 20-е годы едва ли достигало 20 тысяч человек (да и сейчас примерно столько же). Село Васисс и вовсе насчитывает 700 человек. Стычки здешнего хулиганья вряд ли могли лечь в основу песни, популярной по всей низовой России.