На молитве. В тишине и в буре

Эти сошедшиеся со всех сторон родной земли толпы богомольцев, эта торжественность церковных богослужений, это затаенное ожидание чего-то необыкновенного, сверхъестественного, ясное предчувствие предстоящего несомненного чуда, и наконец на всенощной впервые возглашаемое за литией имя нового чудотворца, и потом – пред величанием – среди мертвенной таинственной тишины, в которой, чудится, слышно биение сердец человеческих,  – вдруг раздающийся легкий стальной звук замка от раки: переступленная грань между жизнью и смертью, осязательная весть о вчинении меж живых за много десятилетий или даже за несколько веков до того умершего праведника – и там – громы победной хвалы ему и открытая широко рака, и в ней возлегший на деятельный покой свой из земли вышедший к живой жизни, чтобы уж более не расставаться с ней и жить радостями и скорбями сменяющихся поколений, и прикладывающийся к нему нескончаемыми вереницами православный народ, для этого мига лобзания пришедший сюда в великом труде за сотни и тысячи верст,  – как все это переживается сильно и как глубоко!

Ведь это явление из загробного мира?

Ведь это тот приход к живым воскресшего мертвеца, каким немилосердный богач в евангельской притче мечтал спасти своих братьев, погрязших в суете житейской, и в каком ему было, однако, отказано…

Да, нашей слабой вере нужны эти осязательные доказательства, эти вести с неба. Ободренная, утешенная ими душа встрепенется от греховного сна, вспомнит о небесной отчизне и, почувствовав свою связь с ней, ослабит тяжесть цепей, что приковывают ее к земле.

Страх смерти является одним из самых грозных жупелов для всего человечества. И как развевает, обессиливает этот страх такая весть о непрекращаемости бытия – скажем больше: о поступательной силе этого бытия, начинающейся со днем земной смерти.

«Ты, еже съеши – не оживет, аще не умрет».

Всмотритесь, вдумайтесь, вчувствуйтесь в то, что отдается земле в минуту похорон праведника и что во славе восстает из нее во дни церковного прославления и ублажения его.

Предано было земле тело, обессиленное долгим подвигом, хотя до конца влиявшее на человека, склонявшее его делать не то доброе, к чему стремился человек, а то злое, чего он страшился, ненавидел, презирал; тело, которое было палимо лютыми страстями, требовало постоянных обузданий, чтобы не выходить из-под власти человека, тело немощное, страдавшее от движения стихий, болезновавшее болезнями, терпевшее от голода и жажды и, само томимое духом, в то же время томившее и угнетавшее этот дух…

Такое тело отдано было земле – и какое тело возвращает теперь эта земля?

Она возвращает облагодатствованные мощи, из которых течет чудодейственная сила, которые стали столь же нетленны, несокрушимы и неизменны среди общей тленности и изменяемости на земле, как неподвижные и неприступные горные вершины…

И как храм, в котором давно уже замолкло богослужение, все остается храмом, навевает на чуткого посетителя дивные ощущения, так и тот, оставленный духом, но продолжающий быть святыней и в безмолвии своем торжествующий, и в тишине своей громко проповедующий о величии Божием осененный мертвенным покоем храм души почившего праведного человека.

От этих рек умножающихся по Руси новых чудотворцев словно слышится шепот: «Бог Промыслитель сохранил в нетлении телесный состав наш для того, чтобы вы уверились в будущем бытии. И Он велит нам сиять пред вами чудесами, чтобы доказать вам и непрекращаемость бытия человеческого и общность двух миров, небесного и земного, в одной нескончаемой громаде непреходящего и вечно обновляющегося бытия…

Смотрите на нас такими глазами, как если бы мы вдруг воочию – живые – пришли к вам. И мы живем в никогда не прекращающейся жизни своей, как будете живы и вы. И мы посланы к вам, небесные друзья ваши, для того, чтобы утолять ваши скорби, чтобы внимать вашим воплям, чтобы осушать ваши слезы. Зовите нас, и мы готовы слушать вас, посылайте чрез нас молитвы ваши в небо – и мы с дерзновением представим их очищенными к Престолу Божиему»…

Люди, мало ознакомленные с канонизацией святых, позволяют себе говорить, что Церковь измышляет все новых и новых святых, тогда как в действительности люди, осведомленные в русском подвижничестве, знают хорошо, что Церковь не только не ускоряет прославление несомненных праведников, давно уже чтимых народом, но даже, напротив, задерживает его.

Долгие десятилетия тихого почитания народом святителя Питирима Тамбовского предшествовали в его епархии тому прославлению, в котором имя его в трубном гласе промчится теперь по родине.

Формы были другие. Вместо молебнов, какие поются канонизованному святому, служили по нем панихиды. Но это было все то же стремление войти с ним в духовное общение, это был все тот же к нему зов любви и вопль о помощи…

Церковному прославлению некоторых святых предшествует часто весьма долгое время крайне напряженного почитания праведника.