«На Москву». Из истории белой борьбы

При таком отношении казачества, декларация Объединенного Совета Дона, Кубани и Терека не могла принести существенного вреда, но на общем деле она должна была отразиться весьма неблагоприятно. Упоминание о «демократических началах» как бы являлось упреком Главному Командованию за отсутствие этих начал в его политике – и упреком, исходящим от авторитетных военных лиц, занимающих ответственное положение. «Объединенные действия по вопросам внешних сношений» указывали на эмансипацию от Главного Командования и нарушали то единство общего фронта перед иностранцами, которое было так важно в этот момент. «Последние Новости» при ближайшем участии казачьего представителя, г. Харламова, тщательно раздували и углубляли значение происшедшего «раскола», указывая на необходимость для казачества самостоятельных действий.

Совершенно ясно, что центр тяжести всего спора с казачьими атаманами сосредоточился в вопросе «о праве самостоятельных сношений». В самом акте об образовании Объединенного Совета указывалось только на «объединенные действия», против чего Главное Командование, конечно, ничего не возражало. Но неявно за этим сквозило утверждение самостоятельности сношений, что Объединенный Совет стал фактически проводить в жизнь.

Престижу Главного Командования наносился удар из собственных рядов. Необходимо припомнить, с каким трудом отстаивался Главнокомандующим принцип единой русской власти и как этот принцип был дорог для всех, кто за русской эмиграцией видел не только одних распыленных беженцев. Однако Объединенный Совет упорно стоял на своей позиции.

Только тогда, когда для самих атаманов требовалась действительная защита, они забывали о своих суверенных правах и обращались за помощью к Главнокомандующему.

В письме от 7 июня 1921 г. Донской атаман генерал-лейтенант Богаевский после обыска, произведенного у него союзной полицией, напуганный обывательскими слухами о грозящем ему аресте и высылке в советскую Россию, просил заступничества генерала Врангеля перед англичанами и писал: «Пусть еще раз сделают у нас обыск, заберут все, что у нас еще осталось: мы бессильны… Но погибнуть из за жадности некоторых мерзавцев – слишком тяжело…»

Однако сознание своего бессилия не мешало Объединенному Совету принимать очень высокомерный тон по отношению к генералу Врангелю. Рядовое казачество очень отрицательно относилось к таким проявлениям «суверенности». В письме от 26 февраля 1921 г. командир Кубанского корпуса генерал-лейтенант Фостиков писал войсковому Кубанскому атаману генерал-майору Науменко: «Наши атаманы Букретов и Иванис нас обманули и мы чтобы иметь своего представителя и защитника выбрали Вас своим войсковым атаманом для того, чтобы Вы, защищая интересы кубанцев, шли рука об руку с Главнокомандующим, которого мы считаем единственным руководителем вооруженных противобольшевистских русских сил. Мы – солдаты и приказ нашего Главнокомандующего для нас закон. Мы против Вашего разрыва с Главнокомандующим, это говорит наша совесть в защите интересов Кубанского корпуса и общего нашего русского дела. Мы – солдаты, а посему разрешений политических и экономических вопросов на себя не берем. Мы воюем за счастье России и Кубани. Политическая и экономическая работа принадлежит Вам с Главнокомандующим. Втягивать в политику своих подчиненных офицеров и казаков мы не имеем права».

Разрыв с Объединенным Советом произошел в вопросе о Русском Совете, условием вхождения в который атаманы поставили реконструкцию его состава и признание Главнокомандующего «техническим органом», подчиненным коллективному Совету.

В ряде заседаний, созванных по этому поводу, представители Русского Совета, естественно, потребовали ответа на главные вопросы: отказывается ли Объединенный Совет от права самостоятельных сношений и допускает ли возможным выступления своего представителя г. Харламова на столбцах «Последних Новостей», не только обливающего грязью Главнокомандующего, но отрицающего армию вообще?

Из протоколов этих заседаний вырисовывается интересная картина. Один из казачьих представителей, г. Букановский, заявил, что «казаки не рассматривали никогда Главнокомандующего носителем Всероссийской Верховной власти, ни Колчака, ни Деникина; только в Крыму, по договору, общегосударственные сношения передавались Главнокомандующему». Другой представитель, г. Скобцов, сказал, что «Россия антибольшевистская не только здесь: и в Париже, и в Совещании Послов, и в Совещании Учредительного Собрания… Харламов действует по полномочию объединенного казачества, и в образе его действий казачество неправильностей не усматривает… Право самостоятельных внешних сношений вытекает из конституции отдельных казачьих образований…»