На мраморных утесах

Так стояли мы на болоте, как в преддверии тёмного бора. Старый Беловар был в хорошем настроении; он хвалил слуг и собак за работу, разливая по чарке водки. Потом он настоял на продолжении наступления, пока лес из-за сбежавшей своры пребывал в растерянности, и велел прорубить топорами брешь в тяжёлой изгороди, загораживавшей его. Мы оказались недалеко от того места, куда я с братом Ото проникал в поисках Красной птички, и прежде всего собирались атаковать Кёппельсблеек.

Брешь вскоре была с ворота амбара. Мы зажгли факелы и как через тёмную глотку вошли в высокоствольный лес.

24

Как красные колонны блестели стволы в зареве огня; и дым факелов поднимался вертикально тонкими нитями, которые на большой высоте в неподвижном воздухе сплетались в балдахин. Мы шагали широкой цепью, которая из-за поваленных стволов то сжималась, то снова растягивался в стороны. Но благодаря факелам мы не теряли друг друга из виду. Для обеспечения маршрута старик прихватил с собой мешочек мела, из которого он отмечал наш путь светлым следом. Так он позаботился, чтобы мы не потеряли выходную лазейку.

Собаки тянули в направлении Кёппельсблеека, поскольку их всегда ведь манит запах преисподних и живодёрен. Благодаря им мы быстро достигли поля и легко двинулись вперёд. Только время от времени из верхушечных гнёзд с тяжёлыми взмахами крыльев взлетала какая-нибудь птица. Да беззвучно кружили в факельном свете рои летучих мышей.

Вскоре мне показалось, что я по сплошной лесосеке узнаю холм; он мерцал в матовом отсвечивании большого огня. Мы замерли на месте и теперь услышали голоса, доносящиеся оттуда, только они были не такие хвастливые, как только что на болоте. Было похоже, что леса там охраняют подразделения лесничих, и Беловар решил расправиться с ними так же, как с шайкой преступников. Он выдвинул вперёд псарей с лёгкой сворой, велел им выстроиться в линию, как для бега наперегонки, а затем послал собак в ночь как светящиеся стрелы. Сперва они, прочёсывая, пробирались через кусты, затем мы услышали на той стороне свисты и такой вой, как будто явился сам Дикий охотник, чтобы их встретить. Они нарвались на свору легавых, которых Старший лесничий держал в клетках.

Фортунио однажды поведал мне об этих злобных и зубастых псах, их ярости и силе такие вещи, которые казались неправдоподобными. В этих кровожадных тварей Старший лесничий превратил кубинских догов, имеющих рыжий окрас и чёрное пятно на лбу. Ещё в древности испанцы приучили этих кромсателей разрывать индейцев, и их развели во всех странах, где имелись рабы и рабовладельцы. С их помощью и чернокожих на Ямайке, которые уже одержали было победу в вооружённом восстании, опять загнали в ярмо. Вид их по описаниям был настолько страшным, что даже мятежники, презиравшие железо и огонь, предпочли покориться, стоило охотникам на рабов высадиться на берег с этими кровопийцами. Вожаком рыжей своры был Шифон Руж,[47] дорогой Старшему лесничему, потому что он происходил по прямой линии от легавого пса Бечерилло,[48] чьё имя роковым образом связано с завоеванием Кубы. Сообщается, что его хозяин, капитан Яго де Сеназда, дабы ублажить взоры своих гостей, приказывал разрывать на куски пойманных индианок. В человеческой истории постоянно возникают моменты, когда эти твари грозят превратиться в чисто демонические существа.

По этим страшным воплям мы поняли, что наша лёгкая свора была потеряна прежде, чем мы успели послать им подмогу. Её, вероятно, уничтожили тем быстрее, что она была чистых кровей, а собаки этой породы будут биться до смерти, но не повернут назад. Мы услышали, как напирают рыжие своры, после того как они были выпущены; и по мере того, как их вой алчно затихал в шерсти и плоти, глох и визжащий крик левретки.

Увидев, как его благородные звери в одно мгновение были принесены в жертву, старый Беловар принялся бушевать и изрыгать проклятия. Он, должно быть, не решался бросить им вслед молоссов, ибо те сейчас оставались нашей сильнейшей картой в неизвестной игре. Он крикнул слугам хорошо приготовиться, и те натёрли грудь и губы больших зверей водкой с беленой, а для защиты надели им на шею ремни с шипами. Другие для борьбы вставляли факелы в мёртвые сучья.

Это произошло в один миг, и, едва мы снова заняли позицию, как рыжая свора уже точно ветер устремилась на нас. Мы услыхали, как собаки проламываются через тёмные кусты, затем бестии заметались в окружении, на котором как угольное мерцание лежал свет факелов. Вожаком их был Шифон Руж, вокруг шеи которого сверкал веер острых лезвий. Он низко опустил голову и, брызгая слюной, свесил язык до земли; глаза его, высматривая, сверкали снизу в нашу сторону. Издалека были ясно видны оскаленные резцы, из которых нижняя пара выступала над губой подобно клыкам. Несмотря на свой большой вес, чудовище двигалось вперёд лёгкими прыжками — в поперечном, танцующем беге, как будто в избытке силы оно считало зазорным нападать на нас в прямом движении. А за ним в свете факелов показалась в чёрных и красных метках свора легавых.