На Муромской дороге

– Я тебя умоляю, провинциал, – всплеснул руками Портсигаров. – Нельзя же понимать всё так буквально. В детстве этот сукин сын сидел со мной за одной партой и списывал сочинения из моей тетради. Это я придумал ему биографию. Я вывел его на вершину интеллектуализма. И вот она человеческая благодарность. В тот самый момент, когда наступила пора сбора урожая радужных купюр, этот кретин свихнулся. Прибабахнутым, положим, он был всегда, но есть же и пределы сумасшествия для порядочных людей.

Монолог Портсигарова прервал какой-то потасканного вида гражданин, который зашипел ему что-то испуганно в правое ухо.

– Соблазнённых девственниц гони в шею, блудницам выдай по сто рублей, а буддийским монахам – кукиш с маслом.

– Так ведь побьют, – охнул нервный и потасканный. – Эти бритоголовые шуток не понимают.

– А зачем ты мне скинхедов привел? Я тебе кого заказывал? – взревел Портсигаров. – Я тебе буддистов заказывал?

– Ну не было там буддистов, – всплеснул руками замученный неврастеник. – Да и какая разница: и те бритые, и эти.

– С кем приходится работать, – вскинул руки к небесам Портсигаров. – Ладно, выдай скинхедам по литру пива, и чтобы я их здесь больше не видел.

Из последующего обмена мнениями между шоуменом и его подручным Балабанов заключил, что зрелище действительно намечалось грандиозное, с участием многих персон из богемных и около богемных кругов. Но тогда тем более странно, что Будимир Ковыль, отнюдь не новичок в литературном бизнесе, если верить Портсигарову, вдруг, ни с того, ни с сего, отказался от столь мощной рекламной акции, сулившей если не всемирную, то всемосковскую славу.

– Хочешь сказать, что на него кто-то повлиял? – покосился в сторону Балабанова Портсигаров.

– Во всяком случае, меня заинтересовали его планы путешествий в прошлое нашей замечательной страны, и я непрочь составить ему компанию.

Коля выразительно покрутил пальцем у виска, намекая на то, что с ума у нас сходят не только творческие личности, но и сотрудники правоохранительных органов. Однако Портсигаров отнёсся к делу куда серьёзнее:

– Вообще-то Сенька человек со странностями, но не до такой же степени, чтобы свихнуться на примитивной машине времени в стиле Герберта Уэллса. – Какой ещё Сенька? – не сразу врубился Балабанов. – По-твоему, наш Ковыль Будимиром родился, что ли, – усмехнулся Портсигаров. – По паспорту он всего-навсего Семён Васильевич Ковалёв, с соответствующей биографией, то бишь учился в литинституте, был оттуда изгнан за пьянку и склонность к нетрадиционному сексу. Лет десять болтался по желтым газетенкам, пока я его не подобрал и не вывел в люди. Уйму денег, между прочим, в этого негодяя вбухал. На раскрутке «Сексуальной музыки небесных сфер» едва язву желудка не нажил. Не говоря уже о моральной травме, полученной при штудировании этого капитального труда.

– Мата там могло быть и поменьше, – вскольз заметил Гонолупенко. – Мат там самое ценное, – отмахнулся Портсигаров. – Всё остальное на уровне горячечного бреда.

– Так познакомь меня с титаном мысли, – попросил Балабанов.

Будимир Ковыль на встречу согласился, но только после того, как Портсигаров без всяких дипломатических выкрутасов пообещал набить ему морду. Балабанов, стоявший у дверей гримерки великого писателя, очень хорошо слышал разговор, а потому сделал из услышанного вывод, что Будимир ещё не ушёл окончательно в Астрал и вполне способен трезво оценить угрозу, исходящую от оппонента.

– Мистер Балабан, – представился сибиряк, допущенный, наконец, к великому писателю. – Резидент юпитерианской разведки.

– Не понял, – растерянно пробасил Будимир Ковыль, которого угрозами вынудили к встрече всего лишь с поклонником его творчества.

– Это ничего, – махнул рукой Балабанов. – Позвольте представить вам мистера Джульбарса, великого шамана Каймановых островов, сразу в двух его обличьях, собачьем и человечьем.

– Хэллоу, – поприветствовал Ковыля Гонолупенко, тогда как чёрный пёс вежливо гавкнул.

– А как этот шаман умудрился раздвоиться? – растерянно произнёс Будимир. – Шизофрения, – пояснил Балабанов, присаживаясь на стул напротив писателя расслабленно лежащего в кресле. – Материализация образов под воздействием астрала, потерявшего опору во вселенной. С медиумами это бывает. Сколь мне известно, вы ведь тоже имеете склонность к переселению душ и, подчиняясь законам кармы, способны перемещаться во времени и пространстве. Вы, кстати, бывали на Юпитере?

– Нет, – сказал Ковыль и испуганно покосился на Портсигарова, стывшего в задумчивой позе. – Я по Земле специализируюсь.

– Зря, – мягко пожурил его Балабанов. – Юпитер – место паломничества всех медиумов, колдунов, знахарей и пиарщиков Вселенной. Будете пролетать мимо – милости прошу к нашему шалашу. Вы, кстати, знакомы с Магадишмозароастропутрой? – Не совсем. То есть слышал кое-что, но лично видеть не довелось. – Так приезжайте, я вас познакомлю.