На нарах с Дядей Сэмом

С ним я познакомился в те же годы, что и с Ословским, во время бесплатного трехдневного круиза по раскрутке гигантского корабля-казино, отплывавшего с пирса № 57 в Верхнем Манхэттене. И Врант, и я состояли в теплой компании двадцати «избранных» представителей русско-американских СМИ и в ту поездку от души погуляли по буфету.

Судебные статьи и репортажи Вранта сильно отличались от репортажей Ословского, были доступны широким слоям населения и несли в массы мнения обеих сторон. Наверное, потому, что еще в советские времена Саша проверил тюрьму на собственной шкуре и знал о лицемерии любых властей не понаслышке.

Именно за объективность зэки уважали Александра Вранта. Человек писал по «понятиям» в лучшем значении этого слова.

Мой новый знакомый Игорь Лив дал много поводов для криминальных репортажей обоим журналистам. И тот и другой выдали на-гора по несколько статей о его деле. Наверное, было за что.

Мне лично Игорь казался ожившим монументом Карлу Марксу, установленным в Москве напротив Большого театра. И Карл, и Игорь были могучи, солидны и бородаты. Он ходил по зоне, как бронзовый король из незабываемого советского мультика 50-х годов «Приключения Нильса с дикими гусями».

Он никогда никуда не торопился и в то же время, как никто другой, ценил каждую свободную минуту. Обладая хорошим чувством юмора, Игорь редко улыбался, думая обычно о чем-то своем.

На момент нашей встречи он сидел уже восемь лет. Приговор судьи был страшным и, как во многих случаях, рассчитан на среднюю продолжительность человеческой жизни лет в 150.

Мои отношения с 35-летним Памятником выстраивались медленно и неравномерно, несмотря на, как мне казалось, взаимную симпатию. Наверное, сказывались «краткосрочность» моей 5-летней отсидки, разница в темпераментах и мое категорическое нежелание поддаваться какой-то тюремной дрессуре.

Во время наших нечастых, но «качественных» встреч форт-фиксовский граф Монте-Кристо пытался вправлять мне мозги.

– Пойми Лева, это не пионерский лагерь и не турбаза, хоть все и ходят в шортах и майках. Это самая настоящая тюрьма со своими правилами и всеми вытекающими отсюда последствиями… Мы никогда не узнаем, чего можно ожидать от окружающего нас народа. Будь готов к худшему и всегда держи ухо востро… К тому же не забывай, что ты русский, и по тебе судят обо всех нас. Ты уйдешь из тюрьмы, а уважение к тебе и русским должно остаться.

То, что Форт-Фикс – это не хиханьки с хаханьками и не «пикник на обочине», я с каждым днем понимал все лучше и лучше. Каким-то шестым чувством з/к № 24972-050 начинал предвидеть всевозможные жизненные перевороты, включая и тюремные катаклизмы.

Впервые подобное произошло во время предварительного следствия и усилилось в уединении трехлетнего домашнего ареста.

Будто обладая способностями Нострадамуса, я чувствовал, когда в очередной раз на меня наедет прокурорша или уже в Форте-Фикс, когда случится многодневный «лок даун»[168], закрытие тюрьмы из-за очередного ЧП. В такие моменты все переходы зэков по зоне и корпусам перекрывались, а коридоры и входные двери в барак запирались на ключ.

Как только в спецчасть тюрьмы поступала информация о готовящейся или случившейся многолюдной драке, или когда охрана находила зэковский труп, или когда в больничку приносили полуживое тело, то по нашим коридорам начинали патрулировать спецназ и злобные немецкие овчарки.

Часть историй о тюремных ЧП я впервые услышал именно от Игоря Лива, поэтому, несмотря на некоторое внутреннее сопротивление, я старался прислушиваться к его советам и замечаниям. Тем более что буквально на второй день нашего знакомства Памятник предупредил меня, чтобы в случае каких-либо эксцессов я сразу обращался к нему.

Благо, опыта во всевозможных «разборках и терках» Игорю было не занимать…

…В 1998 году молодой отдел ФБР «по борьбе с евразийской преступностью» (известной широкой общественности под именем «русского» отдела или неширокой – «Отдела С-24») отрапортовал о разгроме знаменитой «бригады Татарина».

Как и в легенде о «Летучем Голландце», главарь организации бесследно исчез. Подобное с ним случалось и раньше, когда он «подельничал» еще с Япончиком-Иваньковым.

К моему новому тюремному товарищу судьба была менее благосклонна – его поймали, арестовали, велели паспорт показать.

Пятнадцать человек, в основном двадцати – двадцатипятилетних головорезов обвинили в серьезных преступлениях: рэкете, грабежах, вымогательстве, похищениях, финансовых махинациях, обмане государства, захвате заложников, мошенничестве и прочая, и прочая, и прочая.

Одним из тех головорезов и был Игорь Лив, приехавший в Америку из Ташкента в 18-летнем возрасте.

Внутри бригады Татарина и вокруг Игоря сплотилась «подбригадка» его друзей, с которыми он вместе бандитствовал по «малолетке» еще в Средней Азии.

В Америке наследники Робин Гуда наезжали в основном на тех, с кем еще недавно совместно прокручивали кое-какие полулегальные гешефты[169]: владельцев магазинов, бизнесменов и даже на «людей в белых халатах».