На неведомых тропинках: По исчезающим следам

Смуглое лицо было полно показного негодования, другой посетитель уже бы рассыпался в извинениях. Но не я. В мире нечисти нужно видеть куда глубже тех эмоций, что хотят показать. Я забыла об этом в мире людей. Потому что от них подвоха никто не ждал. Глупая ошибка, но исправимая.

Фальшь, я не увидела, а услышала. В громком крике мужчины было лишь притворство, к тому же не очень умелое. Лицо полного показного возмущения, сквозь которое проступало равнодушие и скука.

Хотя я могла ошибаться, выдавая желаемое за действительное, видя черную кошку там, где ее нет.

На слова не было ни времени, ни желания, и я обошлась без них, молча резанув атамом по мужскому предплечью. Это был риск, потому что человек мог заорать и поднять на ноги всех завсегдатаев и праздных прохожих.

Рукав окрасился кровью. Не рана, а всего лишь царапина, но Ахмед разом посерел, схватился за грудь, тяжело дыша, привалился к стене и грузно осел на пол. Атам пьет жизненные силы, и для этого совсем необязательно наносить раны в корпус. Если держащая его рука, моя рука, я захотела, нож выпил бы всю силу через эту царапину. Но я не хотела.

Вру. Даже себе иногда вру, иначе лишусь сна. Когда лезвие прошло по его коже, ладонь кольнула теплая искра чужой жизни, так старый знакомый с радостью жмет тебе руку. Я помнила, каково это — пить чужую жизнь. Наверное, именно так и становятся маньяками, убивающими всех подряд. Убийство ради убийства, ради удовольствия, без цели и смысла. Но я сдержалась. Он нужен был живым. Пока.

Я присела на корточки, заглядывая мужчине в лицо.

— Будет хуже, — честно предупредила я, — Второй удар скорей всего убьет тебя. Где они Ахмед?

Он дернулся, и на миг показалось, что я переборщила, и загнется сам от сердечного приступа, или внезапно открывшейся язвы желудка. Спазм сотряс его грудь снова, но мужчина не умирал, он смеялся.

— Убьет? Наконец-то, — хозяин чайной поднял взгляд. — Бей, человек.

Столько презрения в одном слове. И все сразу встало на свои места. Кем был хозяин чайной, и кем стал.

— Нечистая кровь, — пораженно прошептала я, раньше за мной таких ошибок не водилось, а уж за Пашкой и Мартыном подавно, не опознать нечистого они не могли, если только… Если только Ахмед больше не был нечистым.

— Был когда-то давно, — он задрал голову, обнажая шею. — Режь.

Его акцент пропал, я вспомнила круглые ровные строчки в журнале заказов. Ахмед прекрасно владел русским, роль, которую он играл, была частично списана с Мусы, а частично отвечала тем ожиданиям, что неосознанно предъявляли к чайной, посетители.

Сейчас на полу сидел серый, выцветший, словно старая фотография, человек. Я могла резать его со спокойной душой, но не ради сведений, а ради ощущения биения чужой жизни. Только ни Пашку, ни Мартына это не вернет. Ахмеда выбросили из внутреннего круга времени, как рыбу из воды. Он задыхался вдали от нашей тили-мили-тряндии. Он не боялся смерти, и подозреваю боли тоже. Во всяком случае не той, что способны причинить мои руки. Перед ним был не палач, и не пытарь.

— А знаешь, ведь есть способ сделать кровь снова нечистой, — сказала я, вглядываясь в пепельное лицо, кровь из царапины и не думала останавливаться.

— Знаю. У меня для тебя новость, человек. Вестник порченые души к оплате не принимает, только те, что родились чистыми.

— Что ж, действительно новость, — жало вернулось под рубашку, — Только я не об этом. Существует другой способ вернуть в тело магию.

— Предположим, — мужчина закрыл глаза, восстанавливая дыхание, — Предположим, кто-то другой не развел тебя, скармливая небылицу. Но во что я никогда не поверю, так это в бескорыстность, даже человеческую, иначе давно бы ускакал на единороге по радуге, — он демонстративно плюнул на пол, — Что ты хочешь взамен своей сказки, человек?

— Сделку, — я встала.

— Сделку? Человек с человеком, — он хрипло рассмеялся, — Даже ваши выдуманные боги не могут отучить людей от вранья, куда уж мне, — Ахмед растер раненую руку, и опустил голову.

Я ему не мешала, не прерывала молчания, прекрасно зная, что уже зацепила его, предложила мечту. Можно вытянуть из нечисти магию, но даже в уязвимом человеческом теле она останется нечистью, будет думать, как нечисть, реагировать, как нечисть и принимать решения, как нечисть. Я задела ту струну нечистой души, что заставляет их совать голову в пасть к левиафану, чтобы пересчитать зубы и убедиться, что у тебя больше. Та самая черта, что подтолкнула Мартына к дому номер «23» и к клетке. Любопытство? Авантюризм? Дурость? А может, все вместе? Нечисть всегда рада сунуться в логово к волку, особенно если «волк ждал».

Я стояла и ждала.

— Представим, — мужчина подобрал ноги и чуть распрямил плечи. — что я согласен. Условия?

— Мои спутники. Верни их.

— Не за себя просишь. Все-таки альтруизм. Ненавижу, — он оперся о стену здоровой рукой и стал медленно подниматься, — Какие гарантии, что ты выполнишь свою часть.

— Никаких.

— Все лучше и лучше, — он отвернулся.

— Мало того, я требую предоплату.

— Требуй, никто не запрещает, только подальше от моего заведения.