На неведомых тропинках. Шаг в пустоту

— Он демон? — удивилась я. — Такие раны должен на раз-два сращивать.

— Должен. — Согласился целитель, смешивая в ступке порошки. — На когтях лишенного был яд. Его он тоже должен выводить, но… — мужчина развел руками, — отрава не дает тканям восстанавливаться, а поврежденные ткани не могут нейтрализовать яд. С чем-то одним он бы справился. Противоядия нет, в лаборатории копаются, но пока результатов нет.

— Он умрет?

— Раньше я бы сказал, что нет. Убить демона ядом — это как подавиться костью, глупо и нереально. Но теперь и не знаю. — Целитель задумчиво посмотрел на парня. — Он застыл в момент ранения. Физически ему ни лучше ни хуже, но с каждой минутой из него выходит жизненная сила.

— Значит, все-таки умрет? — Я покачала головой не в силах поверить.

— Нет. Не совсем. Если истощение приблизится к опасной границе, организм, спасая себя, закуклится. Люди называют это комой. Мы — вечным сном. Демон не умрет, это невозможно, но вернуть его к жизни без противоядия станет невозможно.

— Сколько у него времени?

— Если бы я был оптимистом, то сказал бы, до вечера протянет. — Мужчина подал мне чашку с болеутоляющим напитком. — Но я реалист, пара часов максимум, — целитель задумался, — пока, возможно, я бы попробовал универсальный регенерент, но земля детей закрыта.

— Что за регенерент? — Я принюхалась с горячему отвару и, зажмурившись, выпила одни махом.

— Кровь новорожденного, — ответил целитель, и зелье чуть не вышло обратно.

Больше я вопросов не задавала. Может, и неплохо, что Мила отгородила filii de terra, жизнь одному ребенку мы точно сохранили.

Кровь на правом плече падальщика давно засохла, мужчина без раздумий отправил олимпийку в мусорку, оставшись в спортивных штанах и черной майке-борцовке.

— Ты у меня в долгу, чешуйчатая, — многозначительно сказал сосед явиди, когда мы вышли из целительного дома. Та фыркнула.

Искать Таисию Мирную нам, к моему облегчению, запретила хранительница. Пусть сами выясняют, кому она доверила секрет, который при таких темпах скоро перестанет быть таковым.

Устроились мы в прямоугольной беседке, выкрашенной зеленой, в цвет листвы, краской, недалеко от линии полигонов. Здесь было гораздо меньше праздношатающихся учеников, пялившихся на повязку Веника, геройский вид которой портил больничный белый цвет бинтов.

Пустая глазница наверняка болела как черт знает что, даже несмотря на то что регенерация у нелюдей в разы превышает человеческую. Я на его повязку без дрожи смотреть не могла, а он вел себя так, будто ему палец дверью прищемили. О том, чтобы сесть на лавку рядом с явидью, чьи коготки прошлись по лицу, в моем мире не могло быть и речи, а в его — пожалуйста. Я не понимала. И завидовала.

— Что делать будем? — спросила змея, когда мы уселись.

— Ничего, — отрезал гробокопатель.

— Присоединяюсь, — одобрила я план соседа.

— Напоминаю, речь идет о ваших детях, — сдвинула брови Пашка.

— Понадобится, Марк к камням правды сходит. Он не виновен, и демону придется это проглотить, — ответил падальщик и добавил: — демонам.

Я дипломатично пожала плечами. О проверке на артефактах не могло быть и речи, но не говорить же об этом вслух.

— Н-да, — протянула девушка, — то, что мы заполучили кровника, тебя не волнует? — повернулась она ко мне. — Тимур сын той парочки, что отправил к низшим Константин?

— Ага.

— Дети имеют обыкновение взрослеть и умнеть.

— Предлагаешь свернуть ему шею прямо сейчас? — огрызнулась я. — Сын вестника твоему целителю не соперник и никогда не будет.

— Оно конечно, но парень тяготеет к ударам из-за угла, что вроде и неплохо, но не в нашем случае… — Змея вскинула голову и резко обернулась на примыкающие к одной из сторон беседки заросли шиповника, вернее, чего-то очень на него похожего, и раздула ноздри.

Гробокопатель скосил единственный глаз, но остался спокоен. Через минуту расслабилась и явидь, кто бы ни проходил мимо, он действительно прошел мимо.

— Костя рассказывал об этой парочке, — задумалась Пашка, — они работали на Седого?

— Не она. Он. — Я повела плечами, спинка деревянной лавки была неудобной, боль напоминала о себе легкими уколами под лопатку. — Они собирались уехать в Южные пределы, к Прекрасному, если не соврали. Твой Костя был частью поданого резюме. — Змея фыркнула. — Странная пара. То, что мать дала сыну трусики Милы, у меня в голове не укладывается.

Явидь и падальщик переглянулись.

— Вряд ли это она. Он привел зверя, но трусики принес кто-то другой, иначе земля детей не открылась бы. Все упирается в неизвестного. — Девушка задумалась и тихонько хихикнула. — Теперь я знаю, что Неверу на чертову дюжину подарить.

Веник ничего не сказал, но уголки губ слегка приподнялись. Чего-то в этой жизни пока не понимаю.

Я посмотрела на широкие площадки полигонов, вытянутые вдоль пустующих учебных корпусов. Что мы вообще делаем, когда представился случай провести время с детьми?

— Как получилось, что у тебя есть сын? — спросила Пашка.

— Я думал, ты в курсе, раз обзавелась собственным, — протянул падальщик. — Но если целитель не просветил, могу продемонстрировать наглядно.