На неведомых тропинках. Шаг в пустоту

К воющей матроне подошел не коренастый крепыш в кожаной куртке, а мужчина в сельских резиновых сапогах и куртке с капюшоном. На темени незнакомца уже наметилась лысина, из кармана торчали вязаные перчатки. Обычный мужичок, в меру затюканный жизнью и традиционно поддающий по выходным, но еще не совсем пропащий. Слесарь или сантехник, может, тракторист. Если не смотреть ему в глаза, не вглядываться в необычной формы зрачки. Не круг, как у человека, не ромб, как у большинства нечисти, а пятиконечная звезда, отсвечивающая фиолетовым, когда на лицо падал редкий осенний луч солнца. Исполнитель желаний из рода психарей.

Аптечку он бросил на пустое сиденье, смерть от потери крови женщине не грозила. Одно мимолетное касание, и тетка подавилась криком. Второе касание до шеи девочки, и в салоне воцарилась тишина.

— Дети кусаются, — проговорил он, — ничего страшного.

— Ничего, — эхом повторила женщина.

— Мы можем ехать.

— Можем.

Водитель будто ждал этих слов, со скрипом отжал ручник, и автобус вырулил обратно на дорогу.

— Садитесь, — мужчина указал на пустующие в конце салона места, — вы устали. Надо отдохнуть. Это все нервы.

— Да, конечно, — женщина подняла голову и благодарно улыбнулась, кровоточащий палец и змееныш были забыты, — именно этого я и хочу.

Пассажиры стали возвращаться к своим делам, концерт отменялся.

— Женя, — представился мужчина.

— Джинн, — тихо поправила явидь.

Мужчина согласно склонил голову и положил расслабленные кисти на спинку сиденья. Сила исполнителя желаний в прикосновениях, это не баюн, голосом он тебя не зачарует.

— Куда едете? — буднично поинтересовался Евгений.

Ответом ему было громкое пыхтение Невера.

— Поберково? Заячий холм? Или, может быть, Кощухино?

— Может быть, это не ваше дело? — поднялся за его спиной гробокопатель.

Пассажиры ближайших сидений тревожно перешептывались.

— Может, — согласился джинн, пошевелил кончиками пальцев, развернулся, задумчиво смерил взглядом одноглазого падальщика и прошел мимо. Вернулся на одно из передних сидений, которое занимал до этого. Автобус набирал скорость. До Коврова осталось чуть менее двух часов.

Проблемы, начавшиеся в пути, продолжились по прибытии в городок. Никто: ни водитель единственного такси, ни погонщик коров, ни даже бывалый садовод на мотоцикле с коляской — не желал отправляться в холмы. Причин не объясняли, мямля что-то невразумительное. Не помогали ни деньги, ни уговоры. На нас поглядывали с неприязнью, чужаки в такой глуши всегда на виду, а уж настырные чужаки тем более.

Маленький городок, не умирающий потому, что двумя километрами восточнее все еще располагалась военная часть. Пашка злилась, Веник распугивал детвору повязкой, я пыталась уговорить очередного местного автовладельца отвезти нас в холмы или продать колымагу, которые, видать, были тут на вес золота. Тот открещивался от обоих предложений. Перспектива пешей прогулки становилась все реальнее.

Мы уже созрели до банального угона. Падальщик прогуливался по центральной улице, присматривая подходящий транспорт, когда к тротуару, на котором мы с Пашкой изо всех сил изображали праздных зевак, подъехала видавшая виды пассажирская газель. Дверь шумно отъехала в сторону. С сиденья рядом с водителем на нас посмотрели знакомые звездчатые глаза.

— Подвезти? — спросил джинн.

Грунтовая дорога петляла меж высоких холмов, как река меж высоких берегов. Солнце уже тронуло край ближайшего, чтобы в скором времени скрыться за ним.

Водитель смотрел вперед. Он не понимал, где находится, не обращал внимания на того, кто сидел рядом, на того, кто дотрагивался до пальцев сжимающих руль. Мужчина был далеко от этих холмов, там он был абсолютно счастлив.

— Так куда? — Евгений обернулся к нам.

— Заячий холм, — ответила змея.

Гробокопатель демонстративно не отрывал взгляда от пейзажа за окном, от редкого кустарника, сменившегося сухостоями, усыпавшими склон ломкими травами, поднимающимися вверх к закатному солнцу.

— Почему никто не ездит в холмы? — Пашка придерживала змееныша, машина подпрыгивала на каждом ухабе.

— Потому что, — весомо ответил исполнитель желаний в очередной раз тронув руку водителя, — три источника трех разных пределов на площади в пятнадцать квадратных километров.

— Три? — удивилась я.

Веник повернул голову.

— Кощухинский у южан, самый старый, десять лет по внутреннему кругу, и до сих пор не иссяк, — Женя взмахнул рукой, — Поберково, после конфликта отошедший западникам, вы должны были слышать. Ну и самый юный в Заячьем холме.

— Щедро, — буркнул гробокопатель.

— Более чем. — Джинн бросил взгляд на дорогу. — Столь же щедрые меры предосторожности. Тройные, я бы сказал. Заворотки, полосы неудач, заломы, психоверты… да мало ли. Люди быстро учатся. Несчастье тут, поломка там, расстройство желудка, головная боль, потерянный сон — и желание бродить по холмам исчезает. Тем более все уверены, что здесь, кроме самих холмов и травы, ничего нет.

— Что будет с ним? — Я указала на улыбающегося в тридцать два зуба водителя.