На неведомых тропинках. Сквозь чащу

— Самое время у феникса еще одни очки попросить, — он вдруг замер и посмотрел направо, я не улавливала ничего ни звуков, ни запахов, снова невольно вспоминая каково это быть человеком, каково это снова бояться. — Или достать то маленькое стеклышко, что прилипло к рукам?

— Ты заметил?

— Все заметили. Достань и посмотри, — он снова пошел вперед, разве что с большей осторожностью.

— Нет.

— Нет? Почему?

Я не стала отвечать. Не захотела, потому что пришлось бы сказать вслух, что мне нравится идти вот так и перебрасываться словами. Нравилось искать ответы. Нравилось там в Парке-на-костях, нравиться и здесь. Не нравилось лишь место. И если Веник — это не Веник, а скажем… даже мысленно я не стала произносить имя, то я не хочу этого знать, не хочу все портить. Пока слова не сказаны, от них можно отмахиваться.

Святые! Мои эмоции, чувства — это первый "плюс", с тех пор как перестала быть человеком, с тех пор как я стала Великой. Даже мысленно это прозвучало чересчур пафосно. А ведь раньше особых возражений не было. Первый плюс, вызванный не чьей-то болью или агонией, а чем-то иным.

И само понимание этого отдалось такой волной тепла внутри, что я начала улыбаться. Чувства, которые провоцируют другие чувства… Отдает сумасшествием, но как же хорошо. Улыбка чистая и искренняя, улыбка, которой можно не стыдиться, и не прятать о самой себя причины, что ее вызвали.

Веник засмеялся, уловив эхо моих ощущений, и я поняла, что тоже смеюсь. Смеюсь, шагая вслед за падальщиком по улице города, признанного самым опасным местом в Северных пределах. И слышу как заливистый смех, разносится вокруг, легкий задорный, детский…

Я обернулась, дерево похоже на иву качнуло ветками, в его тени мелькнула ярко желтое пятно. Платьице? Или футболка? А может, сарафан? Голые ступни, смех… Маленькая фигурка миновала очередную кучу черепков и, юркнув в темный провал полуразрушенного дома, исчезла. Смех затих

— Веник, там ребенок, — я остановилась, вглядываясь в темные развалы камней. Дерево качнуло ветками, словно по улице гулял сквозняк

Что-то было не так. Миг понимания и ясности, миг недоверия. Очень "не так".

— Веник, — снова позвала я, ветви дерева качнулись, — Здесь… — начала я и закончила совсем не так как планировала, — здесь нет ветра.

Ветки качались, то скрывая, то приоткрывая кучу щебня.

— Веник…

Я посмотрела вперед, падальщика не улице не было, вот только что он шел в трех шагах впереди, а сейчас, дорога была пуста. Когда он исчез? Куда он ушел? И ушел ли?

Ребенок засмеялся вновь.

Я сдавила пальцами виски, ощутив запоздалое сожаление. Не ушли, не успели. Неощутимый ветер продолжал шевелить листву на дереве, меж веток показалась перепачканная пылью рожица. Я могла бы закричать, даже, наверное, должна была, увидев знакомое лицо, но гробокопатель меня не услышит, только не в мире, где звуки рождались и умирали не успев пожить, словно мы до сих пор находились в переходе.

Ребенок смеялся, но грязные губы оставались неподвижными. Не ребенок, визирг Простого которого мы убили.

— Мы это уже проходили, — пробормотала я, — Еще одна стежка мертвецов, и каждому приготовлен персональный.

Мальчик вышел из тени, я сделала шаг назад. Он наклонил голову и, под тот же раздающий со всех сторон смех, пошел ко мне. А я стала отступать, воображения рисовало абсурдную картинку, что мертвый ребенок сейчас раскинет руки, побежит и обнимает меня за колени, как поступают все дети.

— Очнись-очнись-очнись, — быстро проговорила я, отступая. Ребенок приближался…

Что-то коснулось талии, и не непросто коснулось, меня схватили, не давая сделать очередной шаг.

— Ольга!

Вибрирующий звук тут же затих. Я моргнула. Ребенок никуда не исчез, он продолжал приближаться. Появился Веник державший меня поперек туловища и не давший сделать очередной шаг в… Я обернулась. Последний шаг в яму, на дне которой острыми зубами скалились битые камни. От дома, что некогда стоял здесь не осталось почти ничего, только часть фундамента и погреб, или подвал или еще что-то.

— Есть более простые и приятные способы умереть, — зло сказал падальщик, и эта злость напоминала щепотку соли.

— Расскажешь как-нибудь на досуге, — выдохнула я, поворачиваясь обратно точно в тот момент, когда мальчик налетел на меня. Нет, не налетел, прошел насквозь, опалив чистыми, как первый снег эмоциями, он куда-то тропился. И я поняла, что он совсем тот мертвый визирг. Телосложение, цвет волос, плавные движения — просто мимолетное сходство, которое сыграло надо мной злую шутку. Я ждала мертвеца, я его увидела, остальное дополнило воображение.

Мальчик прошел сквозь меня, пробежал поверх ямы, словно не замечая ничего вокруг. Он очень торопился.

— Что ты видишь? — Веник отпустил.

— Мальчика, — прошептала я, — Ветер. Листву, а вот ты… тебя не было.

— Хорошо, считай, уговорила. Уходим отсюда. Быстро.