На неведомых тропинках. Сквозь чащу

Мудрить и придумывать смысла не было, даже нечисти не тягаться силой с демоном. Я не стала выпрямляться, приподнялась и просто толкнула его в живот, навалилась всем телом и опрокинула на алтарь, грохнувшись сверху. Джар Аш клацнул зубами, грудь дрожала от зарождавшегося рыка, зеркальный клинок замер в миллиметре от его груди. Я поймала себя на том, что весело представляю, как он воткнул бы с лезвие сам в себя. Интересно, а демоны могут покончить с собой?

— Юродивая, — простонала Тамария, — Это не Юково. Это мой Байкулов Яр. Я убила осколком мать и лишилась стежки. Ты же должна помнить об этом, ушедшие.

— Наорочи, — ухмыльнулся Простой, не сделав ни одного движения, и клинок все еще смотрел ему в грудь. — Эта стежка давно ушла безверменье. От нее остался лишь след на стекле, но и он скоро исчезнет. Ты пытаешься вытащить мертвецов. Наорочи, ты действительно этого хочешь? Увидеть целую стежку покойников?

— Да, — в ответе больше вызова, чем смысла.

— Врешь.

— Вру, — согласилась я и, перехватывая руку с осколком, сдернула пружину стилета.

Простой знал, что-то произойдет. Нечисть всегда чувствует такие вещи, и дело тут не в магии, дело в звериных инстинктах. Напрягаются мышцы, сердце замирает, дыхание замедляется, а потом противник наносит удар, всегда на выдохе. Он знал, что-то будет, не мог не знать.

Все произошло очень быстро, человек бы ничего не увидел. Серебро вошло в тело Простого. Джар Аш вздрогнул, не пыталась ни избежать удара, ни врезать в ответ. Он не сделал ничего, даже не попытался, лишь крепче сжал руку на зеркальном клинке. Демона трудно убить, и возможно эта беспечность объяснялась просто: кто будет отмахиваться от комара, рискуя выпустить из рук трофей ушедших?

Стилет почти пришпилил его к алтарю. Глаза восточника вспыхнули.

— Наорочи, — проговорил он, и кровь брызнула с губ, смешиваясь с кровью тех, кого он сегодня принес в жертву.

Холодная сила Седого коснулась моей щеки. Хлесткий, как пощечина приказ, убраться с дороги. Сколько раз я наблюдала, как нечисть общается вот так, и теперь поняла, каково это. Не говорить, а ощущать самой сутью, тем самым новым органом чувств. Тепло явиди, предостережение Седого, колючие удары презрения Тамарии.

Я поняла Кирилла без слов, еще до того как он начал двигаться, до того как выдернула вошедший в грудь Джар Аша стилет. Но понять и сделать — разные вещи.

Осколок зеркала ушедших выпал из руки восточника, и я даже успела его схватить, до того, как меня отбросили в сторону. Отшвырнули, как досадную помеху.

Я скатилась с алтаря, зеркальный клинок ударился о каменный пол и высек сноп искр, на миг осветивший клубок нитей, все еще окружавших артефакт. Я кувырнулась через голову, успев понять, что сейчас напорюсь на лезвие, и буквально покончу с собой, как совсем недавно пророчила Простому. Но ничего не могла поделать, инерция тащила меня дальше, возможно Кирилл перестарался, а возможно он сделал это намеренно.

Последняя мысль была не о крови и Юкове, не о силе и демонах… она была о дочери. Сожаление, что больше не увижу ее, и надежда, что она справиться с этой жизнью лучше, чем я. Мысли прервал тонкий звонкий звук разбивающегося стекла. Лезвие вспороло платье, но вместо того чтобы войти в плоть, вдруг рассыпалось на осколки. Я сжала руки крепче, чувствуя в ладонях остроту битого стекла и плотность перепутанных проводов. Ушедший, я их чувствовала, на самом деле. Казалось, пальцы попали в неплотный моток колючих ниток.

Мир, наконец, остановился. Оказалось я еще жива, и сижу на каменном полу, прижимая к животу то, что осталось от осколка зеркала ушедших. Я собрала ноги и руки, вяло обрадовавшись тому, что обошлось без переломов.

— Давай! — закричал Кирилл, и я подняла глаза на алтарь, с которого меня скинули.

Седой стоял на камне, у его ног распласталось тело Простого. Но вместо того, чтобы перегрызть восточнику горло орал на Марта. Видимо молчаливый приказ получила не только я. Парень стоял на коленях над Джар Ашем и, кажется, пытался что-то сделать.

— Вытягивай его! — скомандовал Кирилл, — Не зря же я запретил тебе пользоваться силой, ее должно было скопиться столько, что… — он почти рычал, — Не заставляй меня пожалеть, что на алтаре оказался Шорох, а не ты.

Магия целителя казалась сырой и пахла плесенью, как в старых замшелых домах. Она изливалась из него волнами, и падала на тело Простого. То, что это было именно тело, я поняла сразу, сердце восточника не билось. Вот тут и вернулось это чувство — неопределенность. Кириллу все-таки удалось всучить мне не тот сценарий, потому что сейчас я играла роль в пьесе абсурда.

— Ты все еще думаешь, что знаешь его? — Тамария ухватила меня за волосы, заставляя поднять голову, — Знаешь и понимаешь демона? Ты обычная человеческая девчонка?

Ответа у меня не было, только желание, которое легко можно перепутать с реальностью.

— Да когда ж до тебя дойдет…