На ночь глядя

Мама утром ушла в магазин. Сквозь сон я слышал, как она топчется в прихожей и словно специально трясёт связкой ключей. Если б нужен был ей, то разбудила бы, а тут непонятно что. «Ты спи, спи, чего встал?». Я провалялся ещё пару часов, потом очнулся как от взрыва гранаты, а это всего лишь лёд начали сбивать с крыши. Старый дом имел железные карнизы на самой верхушке, и каждый удар по заледеневшей поверхности отдавался в ушах как молоток, стучащий прямо по перепонкам. Первое время я даже невольно моргал, внутренне ощущая возможность нападения. Странно как-то здесь быть. Не чувствую себя защищённым вообще нигде, и все вокруг хотят сделать мне больно. Ужасно неприятно. Я закрылся одеялом так, чтоб остались только глаза да макушка, пялился в потолок, отлично осознавая, что никакого желания вставать нет и в помине. Отлежусь, пока мама не придёт, а там уже можно будет и день начать.

Долго оставаться в постели не вышло. Мама пришла из магазина, громко шурша набитыми пакетами. Я вышел из комнаты, шатаясь на затёкших ногах, и оттащил покупки на кухню. Выложил всё на стол и сложил пакеты в специальный отдел верхнего шкафчика. Привычка детства, и в бессознательном состоянии смогу провернуть подобное, мне только дай отнести пакеты из одного конца квартиры в другой, лишь бы не ходить в магазин самому.

— Выспался? — спросила запыхавшаяся мама из прихожей.

— Угу.

Я скрылся в ванной, нет желания находиться в поле присутствия других людей чуть дольше, чем требуется. Как-то неуютно, и неважно, кто сейчас рядом, ведь не хочется вообще никого.

Пришлось опять почистить зубы пальцем, ведь щётку я так и не достал. Раньше за этим следила мама. Она покупала новую, руководствуясь специальным календарём. Каждые три месяца обязательно покупалась новая щётка. Мама её простаивала в кипятке как минимум час, и только после этого помещала в специальный стаканчик на полке над раковиной. Когда сказал маме, что я самостоятельный, так с тех пор и чищу зубы пальцем. Забавно.

Завтрак приготовил себе сам. Бутерброды и малиновый чай. Кажется, в горле першит, и не сразу заметил, как шмыгаю носом, гоняя водянистые сопли от мозга до ноздрей и обратно. Приятный жар внутри распространялся быстро, но это ещё и от того, что у меня скорее всего поднялась температура. Ватные ноги еле послушались, и я, опираясь о стены коридора, добрёл до своей комнаты и свалился на кровать. Словно что-то подмешали в чай. Голова кружилась, заставляя поверить, что потолок вертится как винт самолёта, издавая примерно такой же звук. Гул в ушах нарастал, перемежаясь со свистом, и я стиснул зубы, понимая, что никак не могу перетерпеть эту боль. Состояние глубокого алкогольного опьянения, только без самой выпивки, превратили меня в потное тело на взмокших простынях. Стыдно звать маму, чтобы та дала таблетку. Плевать, какую, лишь бы помогло. Лёгкий бред постепенно занимал мой разум, и я не понял, как треклятая книга снова оказалась в моих трясущихся руках.

«Деревянный мальчик очень любил свою маму, но никогда не говорил ей об этом. Он всегда был послушным, делал то, что сказано и никогда не задавал вопросов вслух, а они у него были. Папа тоже так и не услышал от мальчика ни одного доброго слова, но это другое. Деревянные мальчики не говорят об этом друг с другом ни в каком возрасте…»

Я не верил, что действительно сейчас что-то читал. Словно это лишь мысли, слишком навязчивые и сильные, так старающиеся быть настоящими словами. Я протёр пот со лба и перелистнул страницу, чуть не оторвав её уголок. Старая бумага от любого соприкосновения с жидкостью разваливалась, как песочный кулич.

«Мама деревянного мальчика была очень красивая. Белая, как берёза, но без чёрных пятен. Она была стройная и тягучая, умеющая скрываться в чаще других деревьев, чтобы наблюдать со стороны…»

Я дышал очень глубоко, хватая ртом воздух и глотая его как полную ложку еды. Даже видел эту ложку, давился, плакал и просил больше мне не давать. А потолок всё кружился, заставляя поверить порой, что на самом деле это я верчусь, а весь остальной мир как был неподвижен, так им и остался.

«Мама деревянного мальчика почти никогда не наказывала сына. Она разговаривала с ним, учила, воспитывала, но мальчик почему-то был зол на неё, ведь знал, что она врёт. И однажды он украл из мастерской отца топор, чтобы…»

Я откинул книгу на пол, каким-то образом услышав, что моя мама, настоящая, не из книги, замерла. Она тоже прислушалась к стенке, чтобы узнать, что происходит по ту сторону. Я поднялся со скрипучего дивана и прошёл по коридору, остановившись у самого входа в родительскую спальню. Дверь была закрыта, и телевизор даже не играл. Мама точно не спит, на это я могу поставить все свои сбережения, но тогда чем она занята?