На ночь глядя

Написала хозяйке квартиры. Она уже ждёт меня с набором инструкций, предупредив, что первое время будет непросто. Но моя дипломная работа как раз зависит от этого «непросто», и даже отлично получится, если мне встретятся Стилтсы или хотя бы назойливые Волари. У подруги по ним отдельная тема, для неё тоже соберу немного информации. Может, защищаться даже будем в паре перед комиссией. Заведующий это одобрил, что не может не радовать в столь напряжённый период перед дипломом.

Я достала учебник, случайно открыв страницу на Нокс. Им чаще всего уделяют особое внимание на заполярных Дисках, где тьма и холод порождают исключительно этих призраков. Светящиеся всеми цветами северного сияния и ярче солнца, заблудшие Нокс быстро кружатся вокруг своих Дисков, изо всех сил стараясь от него оторваться. Но невидимая нить, связывающая каждого, не даёт улететь им по своим загробным делам до прихода Стража. Громкие завывания Нокс слышно в радиусе километра, и бессонница ждёт тех, кто поселился с гнездом для этих призраков. Мурашки по коже. Но больше от того, что представляю холод и трудные условия проживания Стражей у подобных Дисков. Как наказание для тех, кто провинился. И для призраков, и для Стражей.

Сегодня сто́ит отдельно подготовиться к Тене́брис. Мне подсказали на ушко, что на моём Диске их будет больше всего. Словно тени, проекции, они ползают по стенам, не издавая ни звука. Их можно принять за отсвет, когда фары машин бьют изо всех сил по твоим окнам, и шторы больше похожи на кулисы жуткого театра. Но это чаще всего Тенебрис играются со своей противоположностью, словно с возлюбленной, которая никогда не обратит на них внимания. С ними работать не так трудно. Чаще всего Тенебрис успокаиваются под светом обычной парафиновой свечи, медленно угасая и растворяясь в Диске. Интересно, какого он будет цвета? Однокурснице достался бирюзовый, прямо посреди её комнаты в старой девятиэтажке круглый портал вечно переливается, издавая нежную мелодию арфы. Хотелось бы и для себя что-то подобное, а то одному парню на потоке попался почти чёрный, еле заметный, из которого постоянно доносятся крики и вопли. Там почти нет призраков, но спать, когда кто-то рядом верещит, вряд ли когда-нибудь смогу.

Я спрашивала хозяйку о телефоне. Она уверила, что недавно была комиссия и всё проверила, сигнализатор будет ждать в полном порядке. Всё равно огляжу каждый шнур и кнопочку, но внутри надеюсь, что без меня и так всё прекрасно снарядили. В конце концов, это не моя работа, — проверять работоспособность связанных с Диском телефонов, — но и доверять все свои обязанности другим тоже не хочу. Мама учила всегда готовиться к любому стечению обстоятельств, и я буду готова, даже если Диск потребует срочного закрытия. Надеюсь, такого не случится. Я бы даже поставила за это свечку, если бы Диску это хоть как-то помогло.

Тяжёлый учебник уже вываливался из моих уставших тоненьких рук. Восьмисот страничный справочник не даёт поблажек слабым на физический и моральный запас, и порой приходится опирать его на колени, чтобы тот не порвал сухожилия. Автор, как мне думается, хохотал своим зловещим голосом, ставя последнюю точку в тяжёлом сборнике всех призраков, когда-либо замеченных человечеством. Что в пределах Дисков, что за ними.

Я вздрогнула, когда трескучий голос послышался под моим столиком. По общей связи объявили, что скоро мы будем проезжать Большой Серый Диск. Я видела его раньше только на демонстрационных фильмах в институте да на фотографиях. Мама рассказывала, как они с папой туда ездили сразу после свадьбы, и уже тогда этот Диск был официально закрыт. В 1965 году был замечен последний призрак, отправившийся на Поля Мёртвых через этот Диск, и главы правительств всего мира решили прекратить исследования. Главные умы планеты прибыли именно на это место, чтобы ознаменовать новую эру общения с мёртвыми и самолично приостановить работы на Диске. Успешный старт и ещё более успешное завершение оказались огромным достижением для всей науки, и теперь каждый Диск, размером с карьер или с блюдце, стал полностью подконтролен человеческому уму.

Я вышла из купе, укутавшись в любимую шаль. Её связала бабушка и насильно отправила со мной, чтобы не мёрзла. Шаль очень тёплая и нежная на ощупь, а в общем коридоре вагона было прохладно. Я успела встать поближе к окну, чтобы толпа обычных пассажиров не загородила вид на предмет главного труда моей нынешней жизни. Состав вышел на округлое подножие горы, с которого видно гигантский кратер, он медленно вращается по своей оси. До сих пор от Большого Серого Диска тянутся заунывные мелодии, чем-то напоминающие монотонную игру на рояле. Все ноты шли в правильном порядке, но от их медленности мурашки пробежались у всех. Что-то жуткое, загробное, заставляющее ощутить то, что и словами не опишешь. Я осталась последней, кто ещё наблюдал за чудом природы, к которому не приложило рук человечество до поры до времени, и отлипла от окон лишь когда поезд скрылся в тоннеле. По всему вагону зажглись ночники.