На ночь глядя

День прошёл насмарку. Жена жаловалась, что из-за меня в квартире мало воздуха, ведь я загородил всё окно. Она шутила, пыталась отвлечь, но это не помогло. Я еле оторвал затёкшие ноги от места, на котором простоял несколько часов, и сел в кресло напротив телевизора. Наверное, уже схожу с ума, ведь теперь постоянно слышу крики с улицы, от которых глаза дёргаются то попеременно, а то и вместе. Наступил вечер, я машинально начал нервничать. Почти целый месяц отмечен, как у моего подъезда или у соседнего собираются дети, чтоб греметь бутылками и слишком громко смеяться, и так до глубокой ночи. Я отлично понимал, что и сегодня поздно лягу, поэтому выпил таблетки, обычный пустырник, и уселся у окна, наслаждаясь тишиной и покоем нескольких минут. Дети всегда приходят ровно в десять, ни раньше, ни позже. Как по будильнику, ей Богу.

Я сверил часы, и вот ребятишки снова зазвучали. Эти изрядно надоевшие крики, звон бутылок и скверные слова детскими голосами. У меня уши вянут, трясутся руки от возмущения. Давно пора бы спать, лежать рядом с супругой и видеть сны, но нет — сижу в кресле, наблюдая летний закат, осквернённый ужасным шумом с улицы. И задохнуться от жары кажется не такой уж плохой идеей, всего-то и стоит, что закрыть окна перед тем, как отправиться в постель. Ну или попытаться уснуть. Там уж как получится.

Прошёл час как минимум. Я старался погрузиться в мысли, полагая, что неожиданно для себя отключусь и так до утра. Пусть в кресле, зато раньше, чем далеко за полночь. Дети только набирали обороты, порой срываясь на откровенные крики ещё не окрепших ломающихся голосов с мерзкими петухами и свистами. Сам не заметил, как оказался у окна, свесившись с подоконника половиной тела. На мне всего одна майка, и коже так приятно нежиться в прохладе вечера, когда зной уже отступил, и можно расслабиться, не ворочаясь на мокрой от пота простыне. Прямо подо мной, заняв обе скамейки у подъезда, компания из четверых ребятишек кидались камнями и посылали друг друга очень далеко. И на три буквы, и в женские половые органы и туда, куда я даже не знал, как отыскать дорогу. Впервые вообще такие слова слышу, и всё равно уверен, что это остаётся ругательством в любом случае.

Я думал, как бы ребят окликнуть, чтоб при этом не потревожить соседей. Их окна ко мне ближе, чем к подросткам, и скорее это на меня вызовут полицию, чем на нарушителей спокойствия. Глупо выйдет, я так совершенно не хочу. Кидаться тоже передумал, поэтому легонько присвистнул. Один из пацанят посмотрел вверх, улыбнулся мне и позвал остальных. Восторг от того, что все они резко смолкли, отвлёкшись на меня, чуть не вытолкнул моё тело из окна. Я вцепился руками в подоконник, ощутив, что сердце на какое-то время остановилось, и пот на лбу выступил, тут же полетев вниз.

— Тебе чего, старый?

Один из них, на вид самый старший, обратился ко мне в полный голос, совершенно разбив вдребезги еле образовавшуюся тишину. Я даже вздрогнул и чуть не всплакнул, поняв, что перемирие оказалось столь скоротечным.

— Не шумите, пожалуйста. Идите домой.

Я почти шептал, надеясь, что меня всё-таки услышат, даже если не послушают. В этот момент казалось столь важным хотя бы вслух произнести эту мысль, а там уже посмотрим, что придётся делать, чтоб и дальше бороться за спокойный и здоровый сон пенсионера.

— Иди нахуй, слушай! Седая еблань! — Самый маленький среди них. Пищит и прыгает на месте. Шестилетка, не старше, а так отвратительно себя ведёт. — Заталкивай своё еблище обратно в квартиру, и чтоб я тебя больше не слышал!

Девчачий смех словно дождался отмашки и прозвучал сразу же после сквернословия. Гогот подхватили и остальные, и это обидело меня до глубины души. Настолько оскорблённым я себя давно не ощущал, если ощущал вообще. Такой уровень неуважения даже в наивных фильмах не встретишь, где пытаются показать дворовую шелупонь.

Я поднял руку, чтоб пригрозить, но потом опустил обратно. Отчаяние толкнуло к старым идеям. Я в беспамятстве достал уже не такую пыльную коробку и вынул смятые ботинки. Один из них отличным попаданием отправил в окно с середины комнаты, второй запустил прицельно в старшего, пристально изучавшего ботинок, прилетевший до этого. Угодил прям рядом, чуть его голову не задел. Сам испугался больше, чем он, небось. От осознания своей недалёкости я упал на колени и закрыл лицо руками. Стыд-то какой! В почтенном возрасте кидаюсь обувью из окна в детей. Просто позорище, не иначе. Я снова встал, выглянул из окна, не поверив, что наступила тишина. Ощутив наступление какого-то безумия, я отвергал саму мысль в корне, что смогу избавиться от надоедливых подростков. Двор пуст, насекомые стрекочут. Полная луна полностью открыта на безоблачном ночном небе. Одно это потянуло обратно в кровать. Сонливость обняла так плотно, что я еле доплёлся до постели и слишком громко свалился.

— Ты чего там? — супруга тихонько посетовала, но тут же уснула. Я поцеловал её в лоб, зная, что сегодня всё изменилось. Я оказался слишком прав.