На ночь глядя

На самой верхней полке, как и раньше. Только теперь уже могу дотянуться, да и потребность есть. Книга стоит такая вся чёрная и с теми же узорами. И глупое огромное название — «Сказки». А автора нет. Народное творчество, получается. Я дёрнулся встать и тут же забрать книгу, как мама нежно, но ловким движением схватила за руку.

— Посиди с мамой. Так редко видимся, а ты куда-то убежать собрался.

— Книжку хотел взять, — я аж слюной подавился и чуть закашлялся. — С собой заберу. Можно?

— Какую?

— Да вон те сказки.

— Забирай, да. А зачем?

— Просто так.

— Ну ладно. Как на работе?

Более спокойное русло, пусть и полностью бесполезное, бестелесное как раньше. У мамы заученный список вопросов, он не меняется очень давно, как и мои ответы, в принципе.

— Всё так же. Недавно начальник пообещал небольшое повышение.

— Молодец, а я говорила, что надо было давно просить!

Это не совсем правда с её стороны, да и я не просил. Просто надбавка за удачный квартал, не более. Скорее всего — одноразовая акция, но это узнаю только в следующем месяце.

— Ходишь в спортзал? — мама словно зачитывала с телефона, чтоб точно не забыть ничего.

— Нет, в последнее время не получается. Много забот навалилось.

— Не ленись, а то вон — уже пузо отвисло.

Я глянул вниз, а там живот небольшой, да и то образовавшийся лишь от позы сидя. Я поднял глаза и уставился в телевизор. Картинки сменяли одна другую, звуки смешались в непонятно что. В голове только одно — книга, и я всей кожей пытался нащупать момент, когда смогу оторваться от мамы и взять сборник сказок.

— Папе тяжело совсем. Бледный, тонкий как тростинка. Прямо высох на глазах. Позавчера была у него, а завтра сходим вместе. Выспись сегодня, чтоб с утра навестить. Он уже знает, что ты приехал. Написала врачу, он наш давний знакомый, так тот и сказал всё папе.

Мама отпустила меня, я рванул к шкафу. За стеклянной задвижной дверцей важно стояли «Сказки», блестя в свете зимнего солнца, очень рано опускающегося за горизонт. Я аккуратно взял старую книгу и отнёс к себе в комнату, словно пряча от остальных что-то крайне ценное. Так однажды поступил деревянный человечек. Он написал маме стих, начеркал острым камушком на куске дубовой коры. Мальчик не решился рассказать об этом матери и спрятал творчество под кустами у реки, почему-то надеясь, что мама сама его найдёт. Человечек обиделся, что этого так и не случилось, и он не писал больше стихов. А мораль в чём? Хрен его знает. Возможно, на этом моменте чтения я уснул, больше не возвращаясь к прошлым страницам.

Я закрылся в комнате. Звуки визжащего старого телевизора чуть притихли, в голове шум тоже стал легче. Перенервничал слегка, хотя с чего бы? Телефон на полке дёрнулся. Пришло сообщение от психолога. Он предложил перечитать рекомендации и не пропускать упражнения. А ещё вести дневник, настоятельно попросив научиться отделять эмоции от состояния, и при личной встрече я кивнул, будто понял, что тот имел ввиду. Я ответил коротко. «Спасибо. Да. Хорошо». И отложил телефон, когда появилась пометка о прочтении.

Сейчас листать не решился, отложил книгу и протёр лицо грубыми движениями, чтоб кровь к голове поступила. Я вернулся к маме и сел рядом, обнял её за плечи. Мы смотрели телевизор весь вечер и болтали по пустякам.

3

Ближе к одиннадцати мама ушла в свою комнату и закрылась. Она быстро засыпает, буквально может лечь и тут же отправиться в страну снов. Я же с самого детства ворочался в постели, боролся с одеялом, подушкой, а то и с обоими разом. Сна ни в одном глазу, но и сосредоточиться на всё ещё работающем телевизоре не получается. Голова слегка гудит, и как представлю, что ещё надо бы книгу почитать, так тошнота к горлу подступает. Не могу решиться взять «Сказки» и восполнить пробелы в подсохших воспоминаниях. Что-то меня до сих пор держит, не могу отправиться спать.

Я вышел на балкон, чуть приоткрыл форточку. Холодная струя заледенелого воздуха еле коснулась ног, удалось немного очнуться. Боль в голове отступила, лёгким приятно вдохнуть свежести. Мама мерзлявая, и поэтому никогда лишний раз не откроет окна. Дома ужасная духота, и нехватка кислорода ощущается сейчас особенно остро. Приятно обдувало лицо, я закрыл глаза, на секунду представив, что ничего этого нет — я не в родительском доме, и мама где-то далеко, и папа тоже, но совершенно здоров, да и у меня седых волос нет на голове. Думаю, их не так много, и мама зря возмущалась.

В комнате стало комфортнее, но телевизор в темноте выжигал глаза. Я выключил его и отправился к себе. Там мама заранее расстелила диван. Постельное бельё с египетскими узорами и одеяло, которое точно будет маловато. Придётся выбирать, что будет торчать из-под него — ноги или грудь. Думаю, и то и то окажется на открытом воздухе, мешая хоть капельку успокоиться и уснуть. Этот день показался долгим, тягучим и выматывающим, хотя я и палец о палец не ударил. Меня привезли, накормили, подготовили лежбище. А я всё равно устал — моё хобби.