На одном дыхании. Хорошие истории

Впрочем, суть не в этом. Суть в том, что я счастлив и благодарен судьбе за то, что в моей профессиональной жизни случилось радио, и я, несмотря и вопреки, продолжаю на нем звучать. Ничто так не расширяет воображение и не пробуждает смелую фантазию, без которой и жизнь не жизнь.

Папа, ты уже не поймешь

Пятнадцатилетний сын моего приятеля-предпринимателя обиделся на отца за то, что тот отказался дать ему двести пятьдесят тысяч рублей на покупку виртуального ножа для виртуальной игры Counter Strike. А его одноклассник, сын чиновника муниципалитета, купил, и теперь в чате Steam его реально уважают. Но круче всех все равно выступает парень, который приобрел для виртуального автомата (цены от ста тысяч) виртуальную наклейку за сто двадцать тысяч.

Ага, я сам попросил товарища трижды все это повторить и, слушая, каждый раз выходил на новый уровень охреневания.

А вчера юноша пришел к отцу с деловым предложением – не брать его летом в семейный трип по Испании, а запланированные на его персону расходы (хотя бы половину) перевести на карточку, с тем чтобы он смог все-таки накопить на необходимое оружие. Мой приятель не выдержал и пустился объяснять, что реальность, которую можно потрогать, круче той, которую потрогать нельзя. Вспомнил о том, как в детстве узнавал мир на ощупь, дрался до первой крови, играл в викингов, а вместо щита использовал крышку от мусорного бака. Попугал сына тем, что с такими темпами погружения в параллельный мир он даже близость с женщиной по достоинству оценить не сможет, и в итоге резюмировал:

– Мне же не денег для тебя жаль, хоть я и не чиновник и не миллионер. Мне смотреть больно, как ты бежишь от настоящей жизни в виртуальную!

Заливая искреннюю боль настоящим виски, ответ «потерянного ребенка» приятель цитировал мне тоже не один раз, так что воспроизвожу максимально близко к оригиналу:

– Ты не понимаешь, папа. Вот вы с мамой устраиваете себе «дни без Интернета», рассуждаете о какой-то моей и своей зависимости. Это… Ну, это как если бы наши предки так и не перестали есть сырое мясо из страха подсесть на жареное. Или считали больными тех, кто читает книги. Настоящая жизнь – там, где больше кайфа. Мне лучше там, тебе здесь, хотя никакого «там» и «здесь» на самом деле нет, все это одна реальность, просто ты этого еще не понял. И может, уже не поймешь. Ладно, не можешь сто двадцать, дай, пожалуйста, хотя бы сто тысяч! И все будут счастливы. А с женщиной я сам разберусь, не переживай.

Школа логики, или почему погрустнел папа

Детское кафе. За соседним столиком папа объясняет пятилетней дочке причинно-следственные связи.

– Вот смотри, Аня, если ты будешь хорошо есть, ты будешь здоровой, сильной, веселой. Если плохо – будешь болеть и грустить. Логично?

– Логично! – энергично кивает Аня.

– А, раз логично, доедай скорее свою порцию, я свою уже доел!

– Нелогично… – замечает Аня, кладя ложку на стол.

– Что нелогично?

– То, что у нас порции одинаковые, а у тебя живот в сто раз больше!

– Хм… ну не в сто, но вообще молодец, правильно рассуждаешь.

– Рассуждает бабушка, а я хочу хрюкать, как маленький поросенок. Хрю-хрю, хрю-хрю!!!

– Аня! Разговаривай как взрослая! Люди смотрят.

– Папа, это тоже нелогично. Я же не прошу тебя разговаривать как ребенок из-за того, что дети смотрят!

Наблюдавшая вместе со мной за этим диалогом четырехлетняя Маша поворачивается ко мне:

– Пожалуй, мне стоит познакомиться с этой девочкой.

– Ага, она умная.

– Она научит меня правильно разговаривать с тобой и с мамой.

– Ну допустим. А ты ее чему научишь?

– Как чему? Хрюкать! Она же хотела. А еще мы будем вместе работать над чувством юмора.

– Чьим?!

– Твоим и ее папы, конечно! Он как-то совсем погрустнел…

Старые фотографии

Иногда устраиваю себе такую медитацию-путешествие во времени (секрет в том, что она больше про настоящее и будущее, чем про прошлое). Беру старую фотографию (например, эту, которую мне только что прислал друг-однокашник), всматриваюсь в ее детали, в лица людей и, главное, в свою собственную физиономию. Потом закрываю глаза, «улетаю» в тот день и в ту обстановку и в течение минут двадцати живу в том своем теле. В какой-то момент случается прорыв, и я уже без усилий вспоминаю все: события того дня, звуки и запахи, собственное самочувствие, настроение, мысли. В этом прыжке запахи играют, возможно, главную роль: как только я отчетливо слышу, чем пахнет ветер из форточки, или ощущаю «аромат» пролитого на клеенку пива, происходит почти полный обмен сознанием с тем двадцатилетним парнем-третьекурсником.