На одном дыхании!

Кто ударил Глафиру по голове? Зачем приезжал Волошин? Кто выключил видеонаблюдение? Куда из дома девался мастиф Димка? Если его убили, то где и как?! Почему все врет Марина Нескорова, великая актриса? В свой последний день Разлогов должен был с ней встретиться – и они встречались! Глафира это точно знает!

Надо бы все-таки кофе выпить. Или водки.

Подумав про кофе и водку, Глафира потерла лицо, горевшее от каминного жара, и осталась сидеть.

Самый трудный вопрос – Прохоров. Почему он так легко согласился оставить ее в пустом и опасном доме? Почему уехал? И еще…

Глафира закрыла глаза.

Почему он оставил у себя на кухне журнал? Оставил так, чтобы она обязательно его увидела! Он прекрасно знает, что ей… это неприятно. Он – самый близкий человек. Он ее любит. Можно, конечно, позвонить и уточнить вопрос с любовью, но и так понятно, что он ответит! Она, Глафира, на его месте ни за что журнал не оставила бы! Или это было сделано специально, чтобы она… что-то увидела? Например, фотографию с кольцом!

Но зачем?! Зачем?!

В кармане разлоговского пиджака зазвонил телефон, и Глафира выхватила трубку.

– Андрюша! Как хорошо…

Тут она вдруг сообразила, что это может быть вовсе не Андрюша – на номер-то она не посмотрела! Она оторвала трубку от уха и взглянула. Так и есть – номер совсем незнакомый.

– Алло? – осторожно позвали из телефона. – Глафира Сергеевна?..

– Я вас слушаю.

– Глафира Сергеевна, меня зовут Ольга Красильченко, я специальный корреспондент…

Глафира перебила ее замороженным голосом:

– Я не даю сейчас никаких интервью. Извините.

– Нет-нет, – заторопилась журналистка, – я все понимаю, вы в таком состоянии! Но мне не нужно интервью, уверяю вас! Мне нужен только короткий комментарий…

– Комментировать я тоже не могу, – отрезала Глафира.

– Вы не поняли! – возопила журналистка. – Не кладите трубку, Глафира Сергеевна, умоляю, умоляю.

– Да не надо меня умолять.

– Одна секунда, один короткий вопрос! Это связано не с кончиной вашего супруга, а исключительно с его бывшей женой!

У Глафиры моментально вспотели ладони. Разлогов говорил, что руки у нее вечно мокрые, как у лягушки. Его это раздражало.

– При чем здесь Марина?

– Я делаю о ней материал, и мне нужно задать вам всего один вопрос. Малюсенький! Кро-о-хотный! Поймите правильно, Глафира Сергеевна!

Прижав телефон к уху плечом, Глафира вытерла руку о джинсы.

Вот только разговоров о Марине ей сейчас не хватает! И вообще все это очень странно, очень…

– У нас большой материал, – продолжала наседать журналистка. Она говорила очень быстро, чтоб не перебили, но елейно-умоляющие нотки из голоса все же не убирала. – Огромный. И вся-вся биография там, все театры, успехи, громкие постановки, одним словом, жизнь! Мужья – их, слава богу, всего два! И один из них… вы меня извините…

– Извиняю.

– И фильмография, и режиссеры именитые, она ведь у самого Гришковского снималась, и фон Триер ее приглашал, да она ему отказала! – Это было сказано с гордостью.

– Чем я-то могу вам помочь? – осведомилась Глафира. – Меня-то фон Триер никуда не приглашал!

– Нет-нет, не в этом смысле! – Журналистка Ольга Красильченко, поняв, что ей не отказывают, приободрилась и стала не такой елейной. – У меня вопрос об их отношениях!

Глафира моментально обозлилась:

– Чьих? Ларса фон Триера и Марины Нескоровой?

– Марины и Владимира, – объявила журналистка. – Вы не сердитесь. Но Марина Олеговна звезда такого уровня и настолько закрытый человек, что собирать информацию крайне сложно. А Владимир Разлогов был с ней близок, и довольно продолжительное время.

– Что вы хотите узнать?

– В каких они были отношениях?

Глафира поморщилась. Вопрос не тянул на серьезное исследование биографии «звезды такого уровня» – больше на статейку в журнале «Сплетни и слухи».

– Насколько мне известно – ни в каких. Достаточно ровных, но прохладных.

– То есть вам мало что известно об их отношениях?

– Мало, – согласилась Глафира.

– А… почему? Владимир Разлогов ничего вам не рассказывал?

– Почти ничего.

– Но это странно! Он был мужем звезды, самой настоящей, известной во всем мире, мне кажется, самолюбие любого нормального человека…

– Словом, нет, не рассказывал.

– Глафира Сергеевна, вы на меня не обижайтесь! Марина Нескорова – явление вселенское, а Владимир Разлогов, возможно, и даже скорее всего, был достойным человеком, но самым обыкновенным!

Разлогов – обыкновенный человек?! Глафира улыбнулась. Вот уж нет!

– Неужели вас не интересовал его предыдущий брак?

– Интересовал, конечно, – почему-то честно ответила Глафира. – Но он о нем не распространялся.

– А вы знакомы с Мариной Олеговной?

– Да. Очень поверхностно.

– Когда-то говорили, что именно Владимир Разлогов оплачивает некоторые постановки, в которых Марина играла. Вы что-нибудь об этом знаете?

– Нет.

– Господин Разлогов не посвящал вас в свои денежные дела?

– Нет.

– Но он давал деньги своей бывшей жене?

«Еще какие, – подумала Глафира. – Еще какие!»

– Если и давал, то меня в известность не ставил.

Журналистка помолчала. Спрашивать больше было не о чем.

Глафира приподнялась и кочергой помешала угли, моментально и весело вспыхнувшие.