На одном вдохе

Отголоски здравого смысла и слабой уверенности вернулись к нему, когда катер прошлепал мимо и поверхность снова заискрилась лучами висящего над горизонтом солнца. Напарник начал двигаться, строго выдерживал дистанцию и осмысленно выполнял мои приказы. Я постепенно увел его на глубину шести метров, и мы с отвратительно низкой скоростью двинулись в сторону берега…

Слава богу, что до захода солнца оставалось не так уж много времени! Иначе мои стальные нервы дали бы сбой и я определенно сделал бы с Глебом что-то нехорошее. Нашему стайерскому заплыву суждено было проходить в нормальном ритме около двух часов, а потом началось… Захарьин не имел хорошей физической закалки и довольно быстро устал. Я заметил это, когда дистанция между нами стала увеличиваться. Пришлось притормаживать и дожидаться его один раз, второй, третий… Это продолжалось минут сорок, после чего он резко пошел к поверхности.

«Идиот! – процедил я про себя. – Куда тебя черт понес?!»

Солнце едва коснулось горизонта, сумерки еще не наступили, и с катера легко бы заметили появившуюся на поверхности голову пловца. Ведь при всем старании Глеба отплыть мы успели не так уж далеко.

«Стоять!» – ухватил я его за ногу.

Не тут-то было. Мой дружок извивался и дергался так, словно к его ноге прицепился гигантский спрут.

Борьба длилась несколько секунд, и победа далась мне, невзирая на огромный опыт, с большим трудом.

«Ты что творишь, сукин сын?! – Я хорошенько встряхнул его за плечи. – Мы как договаривались? Я подчиняюсь тебе на поверхности, а ты мне – под водой! Куда тебя понесло, урод? Хочешь подставить нас обоих под пули?!»

В этот момент я совершенно забыл о его удивительной способности читать мысли. И напрасно. Захарьин все понял и внезапно прекратил сопротивление.

«Успокоился?»

«Да», – кивнул он в ответ.

«Потерпи еще немного. Солнце уже садится. Через двадцать минут сгустятся сумерки, мы всплывем на поверхность, и нас уже никто не заметит».

Он снова кивнул, и мы медленно двинулись дальше…

С наступлением сумерек я уменьшил глубину погружения и позволил напарнику плыть рядом – буквально в полуметре, чтобы он чувствовал себя увереннее и не дай бог не потерялся. А когда совсем стемнело, я дернул напарника за руку: «Пошли к поверхности». Всплыв, мы освободили лица от масок.

– Наконец-то. – Он отплевывался и дышал полной грудью. – Думал, никогда не дождусь этого момента.

По давней привычке прополоскав рот морской водичкой, я осматриваюсь… На северо-востоке горят навигационные огни катера и нашей яхты. Дистанцию на глазок определить затруднительно, но мили на две мы отплыть успели. Учитывая скорость бешеной улитки, которую пришлось выдерживать из-за дебютанта, это вполне приличная дистанция.

В противоположной стороне кое-где подмигивают слабые огоньки немногочисленных населенных пунктов острова Катандуанес. До них явно дальше.

– Отдохнул? – спрашиваю Захарьина.

– Хотелось бы еще покачаться на волнах без движения и подышать свежим воздухом.

– А несвежего тебе больше никто и не предложит.

– Дальше пойдем по поверхности? – слышатся радостные нотки.

– Да. Но придется постоянно оглядываться назад. Не понимаю, какого черта они застряли на том месте и до сих пор не организовали погоню. Пошли…

Оставшуюся дистанцию до ближайшего островного мыса мы прошли часа за три. Катер сорвался с места и начал елозить по горизонту примерно через полчаса после нашего появления на поверхности. Я стал внимательнее наблюдать, однако опасности не замечал – судно ходило галсами на приличном удалении и не приближалось.