На одном вдохе

– Друзей у меня после краха бизнеса не осталось, родители умерли, родственников нет, – грустно повествовал Захарьин, продвигаясь за мной по труднопроходимому лесу.

Я прокладывал дорогу в проклятой растительности, внимательно осматривал округу в пределах видимости. А дабы неопытный напарник не оставался наедине с гнетущими мыслями, позволял ему негромко изливать душу, изредка задавая наводящие вопросы.

– А что же родственники супруги?

– Из всех ее родственников я знал только тещу. Она живет в большой квартире в центре Москвы – недалеко от Старого Арбата. Ненавидит меня сильнее, чем российское жилищно-коммунальное хозяйство.

– Неужели винит тебя в гибели своей дочери?

– А кого ей еще винить, кроме как нелюбимого зятя?! Внесла меня в список «друзей», где я занимаю почетное второе место после Гитлера. Сама никогда не звонит и на мои звонки не отвечает. Старая идиотка…

Мы медленно поднимаемся в гору в поисках наилучшего места для наблюдения за акваторией, где мы бросили свою яхту. Всю нашу поклажу я несу на себе: бинокль, пару бутылок с набранной в ручье водой, провиант, гарпунное ружьишко и большой нож, которым я прорубаю дорогу. Глеб идет налегке, но и это дается ему с трудом – он тяжело дышит, спотыкается и часто останавливается для отдыха. На каждом десятиминутном привале он растягивается на листве, приводит в норму дыхание и выкуривает очередную сигарету «Hilton Platinum»…

Часа через два утомительного марш-броска на пути попадается проплешина. Оглядевшись, я оцениваю дислокацию. От берега мы удалились примерно на километр, поднявшись при этом метров на сто пятьдесят над уровнем моря.

– По-моему, лучшего места не найти. – Я бросаю на траву шмотки.

– Да, вид отличный, – вторит мне Захарьин. – Катер или яхту видно?

– Сейчас посмотрим…

С найденной проплешины открылся потрясающий вид: вся акватория – начиная от берега и заканчивая тонкой полоской горизонта – лежит перед нами как на ладони. Милях в девяти от берега я без труда нахожу два близко отстоящих друг от друга пятнышка – взятую нами напрокат яхту «Астероид» и старенький ржавый катер.

– Да, видно, – опускаю бинокль, – как ни странно, катер крутится на прежнем месте.

– Это означает, что Маркос вовсе не намерен нас преследовать? – радуется Глеб.

– Я бы поостерегся делать такие выводы. Мы же не знаем, подходил он ночью к берегу или нет.

– Так какого черта он тогда делает у яхты?

– Понятия не имею. С такой дистанции людей рассмотреть невозможно.

– Каковы наши дальнейшие действия?

– Будем ждать. – Я ложусь на травку и надвигаю на лицо бейсболку.

Глава вторая