На огне святом сожжем разлуку

Диводар начал обходить каменку. Лестница, построенная из грубых гранитных глыб, вела к дверям, закованным бронзой. В щели ставней видно было хмурые боевые башни, покрученную горную дорогу, чащи древнего леса в долинах и на склонах, а кое-где между скалами блестело течение немаленькой порожистой реки. Иногда на дороге появлялись всадники в шерстяных накидках, с бронзовыми шлемами на головах. Они с грохотом проскакивали деревянный мост, направляясь к укрепленным башням. Взошло солнце, весело заискрилась вода в потоке, на противоположном берегу безумно зазвала детвора, заведя какую-то игру.

Горипал доковылял к ставню, долго смотрел вниз, чело у него болезненно морщилось, руки бессильно свисали книзу.

- Зачем нам сохранили жизнь, отец? - откликнулся наконец юноша. - Почему не убили?

- О, это просто понять - ответил Горипал – владыки без пользы ничего не делают. Думают, что мы подданные или же дети какого короля или князя, вероятно, будут требовать выкуп. Но узнав, что надежда на выкуп напрасна, сразу бросят на пищу шакалам, будь уверен!

Солнце поднялось уже достаточно высоко, как за ними пришли два воина с копьями. Жестом приказали выходить. Лица их были безразличны, замкнуты, между густыми бородами и лохматыми волосами выделялись только колючие черные глаза.

Спустившись крутой каменной лестницей на просторную площадь, пленные зашли в высокий зал, заставленный разнообразными каменными болванами. Посредине жилища в углублении горел огонь, а рядом, на золотом престоле, сидел повелитель, это видно было по всему: с обеих сторон стояла стража, советники, у ног обладателя забавлялись два мальчика, подобных друг на друга, как две капли воды, - вероятно, то были близнецы, дети повелителя. Тот, кто сидел на престоле, мрачно и немного иронично осмотрел окровавленных воинов.

- Кто вы?

- Свободные рыцари - с достоинством ответил Горипал - сыновья Хортицкой твердыни. Верно слышал о такой?

Стража владыки заколыхалась, словно заросли под ветром, на суровых лицах зазмеились улыбки, сам правитель хрипло захохотал, сгреб в широкую ладонь черно-седую бороду.

- Свободные рыцари? Ха-ха-ха! Где же ваша воля?

- И орел может умереть в плену - остро ответил ему Горипал - однако он не станет домашней курицей!

Повелитель вспыхнул гневом, но сдержался, лишь брови тучами нависли над глазами, напоенными жестокостью.

- Ты мужественен, признаю. И твой молодой спутник достоин быть в моей дружине. Я сам видел бой, хвалю! Ваш властитель может гордиться такими воинами. Откуда вы, кто, чьи дети? Я возьму выкуп за вас. Уверен, отец не откажется дать наибольшее сокровище за таких победителей. Я ожидаю, говорите.

Горипал уныло ухмыльнулся, осмотрел свою разодранную рубашку, разрубленные мечом кожаные ноговицы, вздохнул, разведши руками.

- Я уже сказал тебе: мы – дети Хортицкой твердыни, где нет ни владык, ни рабов. Все наше богатство - с нами, владыка этих краев! Панцирь твои воины, вероятно, забрали у нас ночью, мечи остались на поле битвы. А земного владыки мы не имеем, наш повелитель - сонцеликий Яр-Див! Вот он - сияет в окне. Он наибольшее сокровище мира, ты тоже пользуешься из него!

Советники и стража даже онемели от таких неслыханных речей. Но повелитель, к удивлению, не разгневался, лишь лицо у него посерело и глубоко в глазах загорелся костер скрытого безумства.

- Приятно мне слушать мудрые слова - кивнул густой бородой владыка - что же, пусть будет так. Верю тебе.  Разве могут такие воины говорить лживые вещи? Тем лучше. Не имея владыки земного, вы не связаны словом, присягой, верой, сокровищем. Станьте моими верными дружинниками. Поможете мне навеки утвердить волю мою между чужими племенами. Поняли? Дарю вам волю и ласку - быть воинами славного войска!

Переглянулись Горипал из Диводаром, и понял юноша, что последние пути к воле и жизни за какое-то мгновение будут отрезаны. Однако какой у них выбор? Лишь один-единственный ответ. Глянув на ясный луч солнца, который падал из высокого ставня, старый рыцарь сказал:

- О чужой владыка, разве волю ты нам жаждешь подарить? Такая воля, такая ласка - позор для свободного рыцаря! Птице место или в дивоколе меж туч, или в могиле. Клетка - даже самая ценная - противна птице. Лишь правдивую волю я приму. А, впрочем, даже это ты бессилен подарить, потому что сам разве имеешь волю? Ты - раб и пленник своего царства, войска, земли и богатства, награбленного в походах. Куда тебе деться от него? А я - свободен, и даже смерть - лишь последний подарок воли для меня. Ты понял, о чужой владыка?

Закричав от адского гнева, повелитель вскочил с трона, схватив рукоять меча. Но большим усилием сдержался, трудно нахмурился и долго думал о чем-то глядя под ноги. Затаив дыхание, ожидала стража, смущенно замерли возле престола близнецы, испугано поглядывая на обтрепанных чужестранцев.