На охотничьей тропе

— Да ты куда, ошалелый? Дождь ведь начинается! — крикнул ему вслед дед Платоша, но Иван, не оглядываясь, быстро шёл прочь, широко расставляя ноги, не по тропинке, а стороной, по высокой мокрой траве. Недалеко от зверофермы, на холмике, где они только позавчера сидели с Валентиной, он остановился, постоял несколько минут в раздумье и снова зашагал в сторону охотничьей избушки.

«Ну вот и объяснились, — думал про себя Благинин. — Дурак! Как ты мог мечтать о ней, будто кроме тебя никого она и полюбить не может. Сергей Селивёрстыч — человек хороший, достойный её…»

Дождь всё усиливался. Его косые струи резко, будто со злостью, хлестали по лицу охотника, стекали по фуражке за воротник, ветер неистово срывал с Ивана распахнутый дождевик, но он ничего не замечал.

Глава одиннадцатая

Жаворонков уговаривал директора промхоза.

— Тихон Антонович, поедем к перловцам, посмотрим, как они живут. Стыдно ведь, наши соседи, соревнуемся с ними, а встречаемся лишь на совещаниях в области.

Приглашая Кубрикова к перловцам, Афанасий Васильевич имел определённую цель. Дружникова, директора Перловского промхоза, он знал давно. Это был энергичный, деятельный и умный человек. За то, что Дружников всегда искал что-то новое в труде, изобретал, организовывал, сам учился и других учил, охотники звали его меж собой «инициативой». Так и говорят: «Вот наша инициатива едет», или «наша инициатива опять что-то придумал». И Перловский промхоз шёл в гору. Редко, очень редко вагинцы вырывались вперёд. Вот и пусть Кубриков посмотрит, как работает Дружников, поучится у него, загорится его энергией.

Тихон Антонович согласился, и они выехали в Перловскую.

Дорога извилистой лентой уходила вдаль, прижимаясь слева к железнодорожной насыпи, справа раскинулись колхозные поля. На них ровными рядками вытянулись ещё не заскирдованные после комбайновой уборки копны соломы. Жаворонков, изредка подстёгивая кнутом лошадь, рассказывал о Дружникове, о том, как организована работа в Перловском промхозе.

Однако Тихон Антонович не слушал парторга. «Давненько не был в степи, давненько. Пожалуй с тех пор, как принимал промхоз у Светлякова, — думал он. — А надо бы, надо на участки съездить. Да всё текучка, бумажки мешают. То отчёты, то сводки. И не только это. Привык к спокойной жизни, остепенился. Бывало, когда молодым был, бегал, суетился, работал без устали. А женился на Надежде… Она тоже во многом виновата. Зачем создала такую тихую и уютную обстановку? Никто к нам не приходит, не приносит с собой ни уличного шума, ни трудового задора, ни философских споров — ничего, что горячило и взбудораживало мысль. И мы ни к кому, даже в кино перестали ходить. Придёшь с работы, поужинаешь всласть (жена мастерица готовить!), ляжешь на диван с газетой, а она около тебя присядет и без умолку болтает о всяких мелочах и безделушках. Порой хочется сказать: брось, Надежда, пустыми делами заниматься, возьмись за настоящие, да жалко обидеть. Такая она заботливая и ласковая. На работу идёшь, все беспокоится: «Шарфик надень, ещё простудишься, да воротник подними, а то ветер. Просквозит». Сама поможет тебе одеться. А не дай бог, кашлянёшь или ещё что, совсем забеспокоится. Тут тебе всякие рецепты разыщет, склянок с лекарствами понатаскает. Беда да и только. И привык к этому. Теперь сам боишься, как бы чего не вышло. А как ехать куда — стону не оберёшься. Вот и сегодня всё причитала. Хотел уж отругать её, а сил не хватило. Ну, как обидеть? Она такая хорошая. Размяк ты, Тихон Антонович, размяк. И себя очень любить стал. Работа в Заготживсырье тоже к этому приучила. А надо бы такой жизнью жить, чтоб всё вокруг тебя бурлило и сам бы ты, как в котле, кипел, да ничего не можешь поделать. Мякиш ты от сырой булки!» — ругнул он себя напоследок и постарался отогнать невесёлые думы.

Вскоре въехали в Перловскую.

Дружникова в конторе промхоза не оказалось.

— Где Александр Митрофаныч? — спросил Жаворонков.

— Он в конторе редко бывает, а больше на участках, — ответил бухгалтер промхоза, высокий старик с рыжеватыми свисающими вниз усами, как у запорожского казака. — Смешно? Нет, не смешно. Опять что-то новое придумал. Отлов лисиц по кругу. Интересно получается, как в зоопарке. Смешно? Нет, не смешно.

Направляясь на участок, Жаворонков вспомнил старика бухгалтера с его присказкой: «Смешно? Нет, не смешно», подумал, глядя на Кубрикова: «А вот ты боишься расстаться надолго с кабинетом, не то что Дружников Смешно? Нет, не смешно…»

Александра Митрофановича Дружникова они нашли в степи. Он стоял на пригорке и что-то объяснял столпившимся вокруг него охотникам. Кубрикова с Жаворонковым он встретил приветливо, крепко, по-дружески, пожал нм руки и, как бы извиняясь, что занят, проговорил:

— Вот объясняю промысловикам, как отлавливать по-новому лисиц.

— Ничего, ничего. Мы послушаем, — живо ответил Жаворонков.