На окраине Руси. Мифология и язычество балтов

Блюстителями перкуновского огня были вайделоты, а прауримовского – вайделотки, по-литовски вайделотени, которые за допущение огню угаснуть также были наказываемы смертью.

Эта богиня в отношении женщин была тем, чем был Перкун в отношении мужчин.

У литовцев каждый миф был мужского рода, когда он относился к мужчинам, и женского, когда касался женщин; словом, каждое божество считалось в двух полах. Оттого Перкун и Праурима составляли как бы две половины одного и того же божества. Латыши богов называли Тевс, отец, а богинь Мате, мать, – и веровали, что каждый предмет имел отдельное свое божество (Штендер. «Lett. Gram. Art. Myth.»).

Рукопись Петра-епископа говорит о Прауриме следующее: «У литвинов сохраняется почитание, связанное с разными суевериями, ложной богини, называемой Прауримою, наподобие Весты или Кибелы Древнего Рима. Простой народ считает ее непорочною девою, богинею огня и подательницею жизни. Ей посвящают огонь, почитаемый вечным, потому что никогда не угасает на алтаре ее. Служат ей также девицы в качестве жриц, которых называют праурм (?). На их строгой обязанности лежит блюсти огонь, чтобы он никогда не погасал. Эти девицы должны до самой смерти сохранять свою чистоту и за нарушение обета ее, по законам страны, были наказываемы страшною смертью».

Ниже увидим. что вайделотки не на всю жизнь оставались в безбрачии и что смертью наказывались они за нарушение девического целомудрия только в духовном своем сане.

Стрыйковский, описывая женитьбу Кейстута на Бируте, доказывает, что последняя была вайделоткою, или, по его словам, весталкою, и что богине Прауриме было посвящено несколько капищ, именно: а) в Полунге (Полангене), лежащей на морском берегу, на святой горе; б) над рекою Невяжею; в) в Вильне (?) и в других местах.

Из всех, однако же, исторических исследований оказывается, что капище Прауримы существовало в одной Полунге (Полангене) с начала до конца язычества в Литве, потому что состояло под особою охраною меченосцев и не было преследуемо ими как перкуновское Ромове, которое должно было вследствие того перекочевывать много раз с места на место, покуда окончательно не утвердилось в Вильне, в долине Светорога. Причины охраны этого капища рыцарями были следующие.

Великий магистр ордена меченосцев Винрих фон Книппроде (умерший в 1382 году) после овладения Жмудью очень усердно занялся истреблением всех языческих храмов, жертвенников и истуканов; но при святилище Прауримы в Полангене учредил особый караул и запретил рыцарям под страхом смертной казни входить в самое капище и чинить малейшие притеснения блюстительницам неугасаемого огня, за который отвечали они жизнью. Огонь этот был готовым, ничего не стоящим ордену и самым надежным маяком для ганзейской торговли и мореплавателей того времени, что умел вполне оценить Великий магистр (местные народн. предания).

О богине Прауриме как в истории, так и в народной памяти сохранилось очень мало следов. В легендах и песнях очень много говорится о вайделотенях и очень мало о самой богине. В латышском языке осталось одно слово, близко подходящее к названию богини: praulis, но и то значит пожар.

Вайделотеню за нарушение обета девственности наказывали жестокою смертью: или распинали нагую на столбе и потом живьем сжигали, или живую зарывали в землю, или, наконец, зашивали в кожаный, нагруженный камнями мешок вместе с кошкою, собакою и ядовитой змеею и топили в море или в реке.

У жителей местечка Румшишки над Неманом сохранилось много легенд о казни вайделоток за нарушение обета целомудрия. Вот одна из них.

Раз «святая девица» обвинена была в любовной связи с каким-то неизвестным рыцарем, и в то время, когда ее везли на двух черных коровах, чтоб зашить в мешок вместе с кошкою, собакою и змеею и потом утопить в Немане, вдруг выскочил из пучины вод рыцарь на коне, в черных латах и шлеме, освободил вайделотеню и велел обвенчать себя с нею на самом берегу реки; после чего обнял ее, вскочил с нею на коня, бросился в воду и исчез в глубине. Вслед за ним бросили в ту же пучину и мешок с животными. С тех пор вода в том месте начала кружиться и кипеть и как бы доныне празднует свадьбу несчастной пары. Покойница нередко при свете месяца выходит с ребенком на руках на берег и поет жалобные песни. Иногда рыбаки видят ее в сопровождении черного рыцаря – и тогда слышатся: ворчание собаки, мяуканье кошки и шипение змеи (Нарбутт, ч. I, с. 267).