На окраине Великого леса (СИ)

Эрмита по прозвищу «Тёмная коса» спускалась вниз по узкому слабоосвещённому коридору, неторопливо погружаясь в прохладу подземелья. Магические светильники были закреплены через каждые пятнадцать ступеней, но, казалось, сами стены поглощали их тусклый синеватый свет. Капитан личной стражи императора уже спустился на два уровня подземной тюрьмы и приближался к третьему - последнему. Несмотря на глубину, здесь было довольно сухо, воздух ощущался прохладным и не затхлым. Один из смотрителей как-то говорил, что изначально подземелье служило продовольственным и вещевым складом и лишь после становления империи его превратили в тюрьму. Но это происходило столь давно, что подтвердить сказанное никто из её знакомых не мог, а спрашивать такую ерунду у верховного правителя она никогда бы не решилась.

Тёмной эльфийке глупо было жаловаться на жизнь, ведь она - приближённая императора, занимает важный пост, имеет власть и привилегии. Но при этом, последние годы, её всё больше терзала какая-то несуразность и пустота происходящего. То, что в молодости казалось приемлемым и разумным, приобрело новые, весьма неприятные грани. Народы как Ленга, так и Амарота очень ревностно относились к своему происхождению. Трудно найти орка, эльфа, человека или гнома, который не знал бы свою родословную на семь – восемь колен в глубь времён. Эрмита знала двенадцать по матери, однако гордится здесь было нечем. Более того, узнай кто о её ревностном отношении к этому знанию, возникло бы много ненужных вопросов. Не то чтобы генеалогическое дерево имело для Капитана какое-то особое значение, плевать она на него хотела. Но сам процесс появления на свет таких как она не давал женщине покоя, лишая определённой части душевного равновесия.

Наконец лестница закончилась и показалась большая, окованная металлом дверь, с маленьким, закрытым железными прутьями, окошком. Тёмная эльфийка громко постучала в двери носком ботинка. С той стороны послышалась возня и большие жёлтые глаза замелькали между прутьев решётки. Судя по интенсивности пыхтения и скорости отпирания засовов, её узнали.

Дверь открылась. С той стороны стоял невысокий и худощавый даже для своего народца гоблин в грязном засаленном переднике.

- Привет Гримах, - поприветствовала гоблина Эрмита и щелчком кинула надзирателю монету среднего достоинства.

Тот ловко поймал её, радостно запыхтел и сунул подачку в карман передника. Женщина знала, что гоблин очень боится её и без всяких взяток будет делать всё что прикажут. Но, как опытный командир, она предпочитала чередовать удары кнута с пряником.

- Я надеюсь ты больше не бьёшь узников без причины и не воруешь их еду? - впилась тёмная эльфийка в надзирателя пристальным взглядом.

Гоблин замялся и испуганно залепетал:

- Гримах хорошо делает свою работу. Гримах знает - пленники важны императору.

- Это правильно, будешь хорошо служить, велю принести тебе что-нибудь с кухни. А теперь посиди в своей каморке, я, как обычно, побеседую кое с кем.

Эрмита вошла в длинный мрачный коридор, по сторонам которого темнели небольшие дверные проёмы. Пройдя почти до конца, она повернулась к двери справа и отперла её ключом, полученным в тюремной канцелярии перед спуском. Маленькая железная дверь без скрипа отворилась, открыв доступ в достаточно просторное помещение.

Взгляду открылась скромная обстановка - деревянная кровать, стол, пара стульев, несколько полок заставленных книгами и одинокий шкаф у стены - всё простое и грубое. Посетительница спокойно вошла внутрь и села на один из стульев, направив свой тяжёлый взгляд на человека, лежащего на кровати. Тот зашевелился и принялся подниматься. В свете тусклого магического светильника можно было различить женщину - эльфийку, с бледной, почти белой кожей, очень худую и хрупкую, но всё ещё сохранившую тонкую нечеловеческую красоту.

- Здравствуй Мама, - с оттенком усталости в голосе, поприветствовала её Эрмита.

***

Раммаранг проснулся. Переход из мира грёз был резкий, вот снилось что-то тревожное, нехорошее, а вот уже перед глазами смутно знакомый деревянный потолок. Тело неприятно ныло, в плече и руках пульсировала туповатая боль. Молодой человек приподнялся оперевшись на правую руку, но плечо резко вспыхнуло невыносимой болью, и он со стоном опустился на кровать.

- Я наложил доступную мне магию исцеления, но ты же знаешь, даже после восстановления тканей телу требуется время прийти в себя.

Говорил Орвер – тот, с кем совсем недавно Рам сражался плечом к плечу и кому, возможно, был обязан жизнью. Хотя нет, был ещё один человек изменивший вчера ход его судьбы.

- Орвер, что вообще произошло?

- На нас напал отряд Сборщиков империи.

- Нет, я не об этом, - запротестовал молодой человек, - тот человек в конце, кто он?

Рам, словно змея, подался телом вверх и опёрся спиной на спинку кровати. Оглядевшись, он понял, что находится в доме отца, в одной из больших общих спален для детей, которые сейчас пустовали, а жрец сидит на стуле рядом с ним. На секунду старик задумался, как-бы взвешивая, что стоит говорить, а что следует придержать.