На орбите судьбы

К тому времени, когда дождь, наконец, закончился, я чувствовала себя настолько мерзостно, будто бы меня только что ощутимо тряхануло. Повышение температуры, озноб, тошнота, головокружение, слабость, даже боль в суставах и пояснице – все сопровождающие нестерильное введение наркотика симптомы проявились у меня сейчас в полной мере. За годы наркоманского стажа трясло меня на удивление редко, но не могу не признать, что достаточно метко, и это жуткое состояние запомнилось мне на всю оставшуюся жизнь. Находясь на излечении в стационаре, я узнала, что медицинским языком этот кошмар заковыристо именуется «гипертоксической реакцией» и вызывается попаданием в кровь разнообразного дерьма в виде живых и мертвых микроорганизмов, однако, поверьте мне на слово, если тебя по-настоящему трясет, ты навряд сможешь членораздельно выговорить хотя бы одно из вышеперечисленных понятий, потому что единственное, о чем ты в силах думать в этот момент, это как бы не двинуть коньки.

Однажды мне довелось стать свидетелем (а заодно и непосредственным участником) такого распространенного среди наркоманов явления, как групповая тряска, когда несколько человек ставятся одной машинкой, и каждому достается персональная порция «острых ощущений». Кажется, тогда я уже сидела на дезе, и мне были глубоко безразличны возможные последствия вопиющего несоблюдения элементарной санитарии, а между тем, знавала я и тех, кого не просто «тряхануло и отпустило» – на моей памяти летальный исход не миновал как минимум двоих.

Внезапно испытав печально знакомые приметы, я невольно вспомнила про психологический аспект наркомании – Потапыч как-то сказал мне потрясающую вещь, справедливость которой я только что почувствовала на собственном опыте: не важно, как долго ты остаешься чистой, фантомные ощущения будут преследовать тебя до конца твоих дней; как у переживших ампутацию пациентов годами болит давно отрезанная рука, так и бывший наркоман никогда не избавится от своих воспоминаний, и вся его жизнь превращается в борьбу со своей памятью. Особенно принципиальной эта борьба становится, когда тебе действительно есть, о чем вспомнить, и это аккурат мой случай. Не зря же все приятные эмоции я автоматически сравниваю с приходом, а негативные неизбежно наталкивают меня на мысли о ломке.

Сидеть на корточках под карнизом, слушать, как сверху тяжело падают скопившиеся на крыше капли, и предаваться раздумьям о своем прошлом в ситуации, когда настоящее можно выжимать, а в будущее лучше не смотреть, вдруг показалось мне совершенно несусветным бредом. Возможно, от стресса, холода и обиды у меня окончательно помутился рассудок, и я зависла между двумя измерениями, но меня не покидало странное чувство причастности к чему-то вселенски значимому, вследствие чего я осознавала неведомую ранее ответственность за… А вот тут начиналась такая умопомрачительная муть, что я предпочла до поры до времени не засорять ею мозги. За решением проблем межгалактического масштаба я могу запросто оказаться без жилья, без работы и в результате без средств к существованию. И зачем тогда, спрашивается, судьба дала мне второй шанс, если я так и не научилась ценить «земные радости простые»?

Сигареты безнадежно отсырели, спички промокли, и, пожалуй, это было наиболее отвратительное открытие из длинного списка снизошедших на меня сегодня откровений. Безумно хотелось курить, спать и даже, кажется, есть, а мне предстояло переться практически через весь город мало того, что по грязным лужам, так еще и босиком. Благоустройством Перовских улиц в условиях урезанного в связи с кризисом финансирования местные власти занимались постольку поскольку, а уж про ливневую канализацию вообще не стоило поминать всуе, и всего за полчаса город залило до уровня обезвоженной засухой Венеции. Дождевая вода обильно скопилась у тротуаров, заполнила выбоины в асфальтовом покрытии дорог, а кое-где и вовсе поднялась так высоко, что безболезненно пересечь эти искусственные озера способны были разве что только водоплавающие представители пернатых.

Закатав джинсы почти до колена, я старательно лавировала между лужами и первое время даже пыталась обходить особо «глубоководные» участки, но потом не выдержала, плюнула и пошла напролом. Первостепенная задача состояла в преодолении любой ценой расстояния до Губаревской общаги, а, учитывая, что цель обычно имеет свойство оправдывать средства, я решила не заморачиваться на чистоте и без того утратившей товарный вид одежды, а пожертвовать внешними изысками в угоду скорости передвижения.

Дабы удостовериться в отсутствии надвигающейся угрозы повторения недавнего потопа я задрала голову кверху, и неожиданно увидела отчетливо пульсирующую в небе красную точку Нибиру. За мной наблюдали, меня контролировали, и, возможно, даже оберегали. Вопрос – зачем? Сумеем ли мы с Айком найти на него ответ, или неминуемое сближение планет произойдет раньше, чем наши домыслы обретут относительно логичную форму?