На орбите судьбы

–Ага, болеет она, как же…, – ехидно прищурилась тетка, -как по гулянкам шастать, так куда только болячки деваются, а как по хозяйству что помочь, не дождешься. Врет, зараза, и не краснеет!

–Причем тут гулянки? Говорю же, заболела… -начала было я и вдруг поняла, что обвиняющая меня в регулярном сокрытии правды тетка в конкретном случае полностью права. Я не чувствовала ровным счетом ни одного из терзавших меня симптомов, а дышалось мне до того легко и свободно, словно я только что вернулась из расположенного в курортной зоне санатория. Неужели у моего ангела хранителя позднее зажигание включилось или тормозная жидкость закончилась?

–Мне уже намного получше! – торжественно объявила я, сворачивая матрац в рулон, – отлежалась, и все прошло. С чем, говорите, вам помочь нужно?

Тетка долго сверлила меня тяжелым, пронизывающим взглядом и тщетно пыталась определить, являются ли озвученные мною намерения поучаствовать в домашнем хозяйстве искренними или я всего лишь хочу загладить гипотетическую вину за какой-нибудь неблаговидный проступок, совершение которого мне до сих пор удается скрывать от бдительных глаз своей благодетельницы. В итоге она так и не пришла к окончательному выводу и вслух порадовалась, что я так быстро оклемалась и готова с утра приступить к общественным работам, «а то на кухне и без тебя развернуться негде», конец цитаты.

Простить мне вовремя не поставленный чайник тетка Василиса так и не смогла, и в отместку посадила меня чистить картошку к ужину. Нюрка, как оказалось, «ушла к подружке зубрить тесты», что в вольном переводе означало «cломя голову, понеслась на свиданку с Бушминым», и все прелести нелегкой бабьей доли достались мне единолично. В компании тетки даже процедура избавления картофельных клубней от кожуры автоматически превращалась в пытку, так как толщина очистков при этом контролировалась не менее придирчиво, чем качество продукции на стратегическом объекте. Выслушивать бесконечные замечания относительно кривизны моих рук вкупе с сомнениями по поводу того места, откуда они у меня произрастают, мне давно было не привыкать, и в ответ на теткину брань я предпочитала тактично отмалчиваться, в результате чего тетка быстро заскучала и, поручив мне помешивать малоаппетитное варево, отправилась состязаться с соседями за право помыться в общем душе.

Прилив бодрости, вызванный необъяснимым улучшением моего самочувствия, надо было как-то реализовывать, и как только теткина бурда закипела, я убавила газ и решила провести инспекцию пострадавшей от вчерашней непогоды одежды и выяснить, подлежит ли она восстановлению или потраченные на ее покупку деньги можно смело считать выброшенными на ветер. Больше всего досталось туфлям – возможно, имелись в Перовске еще более нуждающиеся граждане, которым пригодилось бы это жалкое подобие обуви, но честно говоря, мне проще было вышвырнуть туфли на помойку, чем искать желающих забрать их у меня самовывозом. Мятая и грязная блузка после деликатной стирки могла верой и правдой послужить еще не один сезон, а вот состояние джинсов внушало опасение.. Что ж, если не получится вернуть их в божеский вид, определю в рабочие… Вот, черт!

Перед тем, как отложить одежду в корзину, я всегда дотошно проверяла карманы – а вдруг там завалялась какая-нибудь мелкая, но очень нужная в случае отсутствия сигарет денежка. Сегодняшний раз не стал исключением, однако вместо денег в кармане джинсов обнаружился с мясом выдранный из тестового сборника листок бумаги с номером телефона Айка. И все бы замечательно, но долговременное пребывание в насквозь мокром кармане сказалось на и без того неразборчивых каракулях не лучшим образом – чернила растеклись, цифры размазались, и разобрать что-либо без применения специальной шпионской техники, естественно, не представлялось возможным.

Собственная непредусмотрительность, повлекшая за собой практически непоправимые последствия, расстроила меня намного больше, чем теткина привычка прятать от меня аптечку. Не факт, что я осмелилась бы набрать этот номер, но тем не менее, у меня был шанс это сделать. Выходит, перевод нашей бригады к «Променаду», наоборот, стал моим спасением от позора? Да, торговый центр принадлежал семье Айка, но сейчас, когда эмоциональный накал давно остыл, я понимала, что это вовсе не означало ежедневного посещения парнем объекта родительской недвижимости. Айк будет искать меня на той же самой остановке, или на проспекте Вознесенского, но никак не возле «Променада», и если мне чуточку повезет, мы вполне можем и не встретиться. Но разве это, черт побери, хорошо?